Литературные вечера. 7-11 классы
Шрифт:
Третий ведущий :
Ловчили заключенные ради лишних граммов хлеба как могли: некоторое время скрывали умершего, чтобы при раздаче хлеба получать его пайку, ночью раскапывали похороненных мертвецов, снимали с них одежду, чтобы выменять ее на табак и опять же хлеб. Легко в лагерях жилось лишь блатарям, тем, которые сидели за разбои, воровство, убийства. Для них ничего не было удивительного в том, что обычная игра в карты может закончиться убийством фраера и дележом его окровавленного свитера.
Шаламов рассказывает, как, абсолютно не понимая лагерной жизни, родственники прислали ему на
Поэтому Шаламов тут же за бесценок продает бурки охраннику, чтобы купить хлеба и масла, которого он не видел несколько лет. Свой неожиданный пир он приглашает разделить своего друга Семена Шейнина. Тот радостно убежал за кипятком.
«И тотчас, – пишет Шаламов, – я упал на землю от страшного удара по голове. Когда я вскочил, сумки с маслом и хлебом не было. Метровое лиственничное полено, которым меня били, валялось около койки. И все кругом смеялись…»
(Участники, изображающие заключенных уходят)
Первый ведущий :
Озверелость колымских лагерей, трагедия, ставшая бытом – вот основной предмет изображения в «Колымских рассказах» Шаламова. Лагеря уродуют людей и физически, и морально. Шаламов говорит о том, что в здоровом обществе лагерей быть не должно.
Лагеря – детище тоталитарного государства, в котором русские люди жили достаточно долго. Огромным злом была сталинщина – раковая опухоль на теле всей страны. Тоталитарный режим – это отсутствие свободы, слежки, раздутая военщина, подавление живой мысли, процессы, лагеря, ложь цифр, аресты, расстрелы.
Второй ведущий :
Покончено с этим, но из памяти народной разве можно такое вынуть? Разве можно забыть об армиях заключенных, под лай овчарок и удары прикладов возводивших стройки? О массовых арестах, о массовом голоде, об искоренении и расстрелах? Этого нельзя забыть, вычеркнуть из памяти. Поэт Александр Твардовский в поэме «По праву памяти» размышлять об этом и глубоко судит сталинское время.
Первый чтец («О памяти»):
Забыть, забыть велят безмолвно
Хотят в забвенье утопить
Живую боль. И чтобы волны
Над ней сомкнулись. Быль – забыть!
Забыть родных и близких лица
И стольких судеб крестный путь —
Все то, что сном давнишним будь,
Дурною, дикой небылицей,
Так и ее – поди забудь.
Второй чтец :
Но это было явной былью
Для тех, чей был оборван век,
Для ставших лагерною пылью,
Как некто некогда изрек.
Забыть – о, нет, мы с теми вместе.
Забыть, что не пришли с войны,
Одних, что даже этой чести
Суровой были лишены.
Третий чтец :
Забыть велят и просят лаской
Не помнить – память под печать,
Чтоб ненароком той оглаской
Непосвященных не смущать.
Нет, все былые недомолвки
Домолвить нынче долг велит
Пытливой дочке-комсомолке
Поди сошлись на свой Главлит.
Четвертый чтец :
Втолкуй, зачем и чья опека
К
Неназываемого века
Недоброй памяти дела;
Какой, в порядок не внесенный,
Решил за нас
Особый съезд
На этой памяти бессонной,
На ней как раз
Поставить крест.
Шестой чтец :
И кто сказал, что взрослым людям
Страниц иных нельзя прочесть?
Иль нашей доблести убудет
И на миру померкнет честь?
Иль о минувших вслух победах
Мы лишь порадуем врага,
Что за свои платить победы
Случалось нам втридорога?
Седьмой чтец :
В новинку ль нам его злословие?
Иль все, чем в мире мы сильны,
О матерях забыть и женах,
Своей не ведавших вины,
О детях, с ними разлученных
И до войны,
И без войны.
А к слову – о непосвященных:
Где взять их? Все посвящены.
Все знают все; беда с народом! —
Не с тем, так этим знают родом,
Не по отметкам и рубцам,
Так мимоездом, мимоходом,
Не сам,
Так через тех, кто сам…
Восьмой чтец :
И даром думают, что память
Не дорожит сама собой.
Что ряской времени затянет
Любую боль,
Любую боль;
Что так и так лежит планета,
Годам и дням веди отсчет,
И что не взыщется с поэта,
Когда за призраком запрета
Смолчит про то, что душу жжет…
Девятый чтец :
Со всей взращенной нами новью,
И потом политой и кровью,
Уже не стоит той цены?
И дело наше – только греза,
И слава – шум пустой молвы?
Тогда молчальники правы,
Тогда все прах – стихи и проза.
Все только так – из головы.
Тогда совсем уже – ни диво,
Что голос памяти правдивой
Вещал бы нам и впредь беду;
Кто прячет прошлое ревниво,
Тот вряд ли с будущем в ладу…
Десятый чтец :
Что нынче счесть большим, что малым —
Как знать, но люди не трава:
Не обратить их всем навалом
В одних не помнящих родства.
Пусть очевидцев поколенья
Сойдут по-тихому на дно,
Благополучного забвенья
Природе нашей не дано.
25. «Поэзия и проза» (О Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.)
ЦЕЛИ:
1) расширение знаний учащихся о военной прозе и поэзии периода войны и 1950—1960-х гг., рассказ о судьбах некоторых авторов;
2) развитие любви к отечественной литературе;
3) воспитание патриотических чувств.
ОФОРМЛЕНИЕ ВЕЧЕРА
Выпуск стенгазеты «Сороковые, роковые», выставка книг о войне, рисунков; стенды с репродукциями картин В. Сидорова «День Победы», А. и С. Тютчевых «Осень 1941. Солдатки», К. А. Васильева «Прощание славянки», А. и С. Тютчевых «Май 1945» и других, портреты писателей.
Музыкальное оформление : Аудиозаписи песен В. Высоцкого и Б. Окуджавы, Лебедева-Кумача «Священная война», «Аве Мария», грамзапись стихотворения К. Симонова «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины» в исполнении автора.