Литературные вечера. 7-11 классы
Шрифт:
Не с лирою влюбленного
Иду прельщать народ —
Трещотка прокаженного
В моей руке поет.
Успеете наахаться,
И воя, и кляня.
Я научу шарахаться
Всех «смелых» от меня.
Я не искала прибыли
И славы не ждала,
Я под крылом у гибели
Все тридцать лет жила.
Пятый чтец :
Это и не старо, и не ново,
Ничего нет сказочного тут.
Как Отрепьева и Пугачева,
Так меня тринадцать лет клянут.
Неуклонно, тупо и жестоко
И неодолимо, как гранит,
От Либавы до Владивостока
Грозная анафема гудит.
Шестой чтец (стихотворение
Все ушли, и никто не вернулся,
Только, верный обету любви,
Мой последний, лишь ты оглянулся,
Чтоб увидеть все небо в крови.
Дом был проклят, и проклято дело,
И глаза я поднять не посмела
Перед страшной судьбою своей.
Седьмой чтец :
Осквернили пречистое слово,
Растоптали священный глагол,
Чтоб с сиделками тридцать седьмого
Мыла я окровавленный пол.
Разлучили с единственным сыном,
В казематах пытали друзей,
Окружили невидимым тыном
Крепко слаженной слепки своей.
Наградили меня немотою,
На весь мир окаянно кляня,
Окормили меня клеветою,
Опоили отравой меня.
И, до самого края доведши,
Почему-то оставили там.
Любо мне, городской сумасшедшей,
По предсмертным бродить площадям.
Восьмой чтец (стихотворение «Подражание Кафке»):
Другие уводят любимых, —
Я с завистью вслед не гляжу.
Одна на скамье подсудимых
Я скоро полвека сижу…
Я глохну от зычных проклятий,
Я ватник сносила дотла.
Неужто я всех виноватей
На этой планете была?
Девятый чтец (стихотворение «Надпись на книге»):
Из-под каких развалин говорю,
Из-под какого я кричу обвала,
Как в негашеной извести горю
Под сводами зловонного подвала.
Я притворюсь беззвучною зимой
И вечные навек захлопну двери.
И все-таки узнают голос мой.
И все-таки ему опять поверят.
Второй ведущий :
А сейчас мы услышим голос Анны Андреевны. Голос, необыкновенно глубокий и торжественный, в котором звучат мудрость, спокойствие и пророческая вера. Вот как об особенностях авторского чтения Ахматовой писала ее современница, поэтесса Елизавета Стюарт:
О, этот голос, низкий и глубокий,
Жизнь сердца, переплавленная в строки,
А черный диск распят на радиоле,
Идет по кругу острая игла.
А в голосе ни жалобы, ни боли,
Высок полет державного орла.
(Звучит стихотворение «Родная земля» в исполнении Ахматовой. Грампластинка «Анна Ахматова. Стихи и проза. Читает автор»)
В заветных ладошках не носили на груди,
О ней стихи навзрыд не сочиняли,
Наш горький сон она не бередит,
Не кажется обетованным раем,
Не делаем ее в душе своей
Предметом купли и продажи,
Хворая, бедствуя, немотствуя на ней,
О ней не вспоминаем даже.
Да, для нас это грязь на калошах,
Да, для нас это хруст на зубах,
И мы мелем, и месим, и крошим
Тот ни в чем не замешанный прах.
Но ложимся в нее и становимся ею,
Оттого и зовем так свободно – своею.
Первый ведущий :
Из автобиографии: «Я не переставала писать стихи. Для меня в них – связь моя со временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны.
Десятый чтец (стихотворение «Так не зря мы вместе бедовали»):
Так не зря мы вместе бедовали
Даже без надежды раз вздохнуть, —
Присягнули – проголосовали
И спокойно продолжали путь.
Не за то, что чистой я осталась,
Словно перед Господом свеча,
Вместе с вами я в ногах валялась
У кровати куклы-палача.
Нет! И не под чуждым небосводом
И не под защитой чуждых крыл —
Я была тогда с моим народом
Там, где мой народ, к несчастью, был.
Второй ведущий :
Как каждый большой поэт, Ахматова неоднократно обращалась к теме творчества. Уже в ранней лирике дело поэта осмысливается как подвижничество, как поручение, дарованное небесами вместе с талантом, как жизненный подвиг:
Одиннадцатый чтец (стихотворение «Нам свежесть слов и чувства простоту»):
Нам свежесть слов и чувства простоту
Терять не то ль, что живописцу – зренье
Или актеру – голос и движенье,
А женщине прекрасной – красоту?
Но не пытайся для себя хранить
Тебе дарованное небесами:
Осуждены – и это знаем сами —
Мы расточать, а не копить.
Иди один и исцеляй слепых,
Чтобы узнать в тяжелый час сомненья
Учеников злорадное глумленье
И равнодушие толпы.
Первый ведущий :
В 1936 г. был начат и в течение четверти века создавался цикл «Тайны ремесла» – исповедь о нелегкой жизни поэта, о том, как рождаются стихи:
Двенадцатый чтец (стихотворение «Тайны ремесла»):
Бывает так: какая-то истома;
В ушах не умолкает бой часов;
Вдали раскат стихающего грома.
Неузнанных и пленных голосов
Мне чудятся и жалобы, и стоны,
Сужается какой-то тайный круг,
Но в этой бездне шепотов и звонов
Встает один все победивший звук.
Так вкруг него непоправимо тихо,
Что слышно, как в лесу растет трава,
Как по земле идет с каталкой лихо…
Но вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки, —
Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
(В исполнении Ахматовой звучит стихотворение «Мне ни к чему одические рати». Грампластинка «Страницы русской поэзии»)
Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах все быть должно не кстати,
Не так, как у людей.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене…
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.
Тринадцатый чтец («Последнее стихотворение»):
Одно, словно кем-то встревоженный гром,
С дыханием жизни врывается в дом,
Смеется, у горла трепещет,
И кружится, и рукоплещет.
Другое, в полночной родясь тишине,
Не знаю, откуда крадется ко мне,
Из зеркала смотрит пустого
И что-то бормочет сурово.
А есть и такие: средь белого дня,
Как будто почти что не видя меня,
Струятся по белой бумаге,
Как чистый источник в овраге.
<…>