Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
Царевич толкнул невидимую в темноте дверь, и оглушительный свет комнаты мигом заставил всех зажмуриться. На ощупь ученые вылезли в незнакомое помещение и рухнули на пол, ощущая себя слепыми котятами.
— Добро пожаловать в покои наследника асгардского престола, — объявил Локи, обводя рукой богато убранную комнату со множеством сундуков и огромной кроватью в дальнем углу. На стенах висели шкуры и гобелены, изображавшие подвиги героев древности, а в широкие открытые окна ветер задувал капли дождя.
— Нас здесь не заметят? — спросил Ивар, с трудом поднимаясь на ноги: его все еще ощутимо шатало.
— Заметят, поэтому нам надо уходить. —
— Быстрее! — приказал Локи. Он стоял у другой золотой двери, ничем не отличавшейся от предыдущей.
— Это твои покои? — поинтересовался Ивар, переступая порог бедно обставленной комнаты. Невооруженным глазом было видно, что большую часть мебели из нее вывезли, а оставшейся не пользовались уже очень давно. Из стены торчали крюки, на которых раньше висели трофеи и оружие, но сейчас все было убрано, и голые крюки на голых стенах делали комнату похожей на скотобойню.
— Какая большая и уютная! — восхитилась Беркана, вертясь на месте: всего лишь одна комната дворца была больше среднего дома в поселении.
— И сколько их у тебя? — спросил маг.
— Двадцать пять, примерно, — небрежно бросил Локи.
— Сколько? — переспросил Раиду. — Неужели ты всеми пользовался?
— Нет, — Локи увлек их в другую комнату. — Вот эта, например, старая гардеробная.
Гардеробная напомнила Беркане дом снабжения, с той только разницей, что одежда не покоилась в сундуках, а висела на крюках и деревянных подставках. И ее было бесконечное количество. Не менее тысячи предметов всех форм, цветов и размеров.
— И это тоже было твое? — Ивар с удивлением осматривал штаны, предназначавшиеся маленькому ребенку.
— Да, когда-то давно было. — Локи провел рукой по темно-синей куртке, которая сейчас уже не налезла бы на его широкие плечи. Многообразие цветов поражало воображение: встречались все оттенки радуги в самых причудливых и диких сочетаниях.
— А теперь переодевайтесь.
Короткий приказ вызвал такое недоумение, что Локи пришлось пояснить:
— Ваша одежда старомодна и выдает в вас изгнанников. Я подозреваю, что дворцовые асы не примут вас добродушно.
— Дворцовые асы? — у Берканы мигом похолодели руки. — Локи, а мы что, куда-нибудь отсюда пойдем? Я думала, мы просто переждем непогоду в твоих покоях.
— Я проведу вас по всем палатам Одина, — улыбнулся царевич.
— Так мы не вернемся сегодня домой? — воскликнул Раиду.
— В такой дождь это опасно. — Локи указал на окно, за которым все еще бушевала непогода. — К тому же Хагалара нет, без него работать мы не сможем. Как только он вернется, я проведу вас обратно.
Повисло неловкое молчание. Ученые переглядывались между собой, но возражать не смели. Сердце Берканы билось все чаще. Что он только что сказал? Остаться здесь, во дворце?!
— Нет, — твердо заявила она дрожащим голосом. — Нет, мы должны вернуться!
— Без меня вас убьют по дороге, — напомнил Локи. — Но если хочешь рискнуть, я тебя не держу.
— Нет, нет, я так не могу, — Одиндооттир нервно провела рукой по лицу — Ты и сам
— Не надо хныкать, — Ивар подошел ближе.- Убери руку. Сейчас я все сделаю. Будешь красавицей.
Его ладонь начала светиться голубым светом. Шрамы на лице постепенно затягивались, кожа белела, выравнивался рисунок бровей и носа.
— Вот, полюбуйся на себя! Я могу сделать красавицу из любой девушки.
Беркана бросила мимолетный взгляд в зеркало — Ивар наложил иллюзию. Теперь ее лицо вновь стало таким как прежде. Но это всего лишь иллюзия!
— Почему ты не пользуешься иллюзиями в поселении? — спросил естественник, пораженный результатом.
— Потому что я сама не маг, а просить кого-то каждый день… Да и на фоне десятков покалеченных я не слишком выделяюсь.
Беркана запнулась и замолчала. У нее ведь был шанс! Совсем недавно ей предлагали исцеление. Младшая царевна. А она отказалась. Нет, как она могла повести себя так глупо и отказаться? Всего лишь один ребенок и даже не ас, а ётун. Что ей до ётунов? Но нет, решила сыграть в благородство, показать врагам, как чтит сынов их родины и уважает их жизни — и вот теперь она, попав во дворец Асгарда, вынуждена ходить с простенькой иллюзией на лице! И наверняка ведь любой маг увидит истину.
— Боюсь, даже смена одежды нам не поможет, — подал голос Ивар, — Маги почувствуют клеймо.
— Магов здесь мало, — отмахнулся Локи. — И не забывайте, что вы сопровождаете меня, сына Одина. Переодевайтесь быстрее. И только не говори мне, Беркана, что тебя тревожит мужская одежда.
Девушка только отрицательно покачала головой. Мужская одежда шла ей даже больше, чем женская, и совершенно не это ее сейчас заботило. Она просто не могла поверить, что все случилось именно так, как случилось. И не понимала, случайно ли? Действительно ли из-за дождя Локи привез их во дворец, или все было спланировано заранее? Спросить она так и не решилась и лишь угрюмо потянулась за ближайшими штанами. Локи был высоким, поэтому подобрать одежду по размеру не составило никакого труда. Только маг долго ходил между крючков и выбирал все самое лучшее и красивое.
Когда с переодеваниями было покончено, Локи вывел их на прогулку по дворцу. Не сказать, что Беркана была сильно в восторге. Она уже давно не видела обычных асов: не отверженных, не связанных общей судьбой и общим горем, не пленников. И вот теперь они окружали ее со всех сторон. Только Ивар казался довольным. Вертел головой во все стороны, задавал бесчисленное количество вопросов и явно чувствовал себя в своей тарелке. Братья держались вместе и поближе к Локи, будто опасались, что на них нападут и зарежут. Хотя, учитывая их прошлое, у них были все основания бояться обычных асов. Беркана по слухам знала, что до поселения они, как клейменные, подвергались гонениям и за их головами охотились. Все попадавшиеся на пути дворцовые асы непременно здоровались с Локи, кланялись ему, обменивались любезностями, задавали пару вопросов и уходили. Беркана старалась даже не смотреть на них. Пускай на ее лице иллюзия, она все равно не могла забыть о своем позоре. Ей хотелось только одного: сесть на узорчатый блестящий пол, отражающий неверный свет факелов, и зарыдать от обиды и несправедливости. Она чувствовала направленную лично на нее злобу и ненависть, исходящую от каждого встречного. В лучшем случае они ее презирали, в худшем — хотели убить. А самое ужасное было то, что некоторые могли ее узнать, несмотря на прошедшие столетия.