Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

— Беркана.

— Ивар.

— Что за дурацкие клички? — перебил Вольштаг под одобрительное кивание Сиф.

— У нас других нет, — буркнул в ответ Раиду. Локи на всякий случай встал поближе к естественнику — тот вполне мог броситься на друзей Тора, а четыре могучих воина ему точно не по зубам. Ивар тоже заметил нервозность брата и попробовал вмешаться в своей обычной манере:

— Славные воины, я понимаю, сколь вы удивлены нашим появлением, но позволю себе заметить, что вы не совсем правильно понимаете, кто мы.

— Отверженные преступники! — рявкнула Сиф.

— Это верно, — Ивар поднял руки в успокаивающем жесте. — Но мы служим благу Асгарда,

как и вы.

— Какая же?

— Взять хотя бы этот дворец, — Ивар обвел рукой просторную залу и оттеснил брата подальше. — Он сделан из золота. Да, строили его не мы, но мы проектировали. — Ивар сел на скамейку рядом с Вольштагом и завладел всеобщим вниманием. — Золото — очень мягкий металл, поэтому почти весь дворец состоит из гигантских труб. В противном случае он бы просто развалился, не выдержав давления крыши. У золота прекрасная теплопроводимость, поэтому ради обогрева дворца пришлось конструировать печи особого рода. Они не растапливают стены, но дают достаточно тепла. Ледяная система охлаждения летом тоже наших рук дело. Золото — прекрасный электропроводник, поэтому нам пришлось строить громоотводы и заземлять дворец. А чтобы вы не скользили по полу во время ходьбы и не ослепли от яркого солнца, все стены, пол и потолок покрыты орнаментом, гасящим лучи.

Повисло неловкое молчание. Воины хмурились и переглядывались, поигрывая оружием. Локи едва удерживался от смеха или хотя бы от парочки язвительных замечаний — друзья Тора ничего не смыслили в свойствах металлов. Они даже не поняли, оскорбил ли Ивар их достоинство, стоит ли изрубить его на месте. Точнее, попытаться это сделать.

Царевич прикрыл глаза от удовольствия — он наслаждался собственной комедией. Как он и предполагал, фелаг не поладил с друзьями Тора, но последние ничего не могут сделать, ведь отверженных защищает покровительство сына Одина.

— Мы не только золотом занимаемся, — нарушил тягостное молчание маг. — Мы также изучаем живую природу. Я потратил почти год на изучение синьги.

— Синьги? — встрепенулась Сиф. — И что именно ты изучал?

— В первую очередь, ее повадки, — Ивар подсел к воительнице и завел непринужденный разговор. Никто бы и не подумал, что они только что познакомились. Локи нахмурился. Да, он однажды упомянул, что подруга Тора увлекается птицами, рассказал, каких именно она держала у себя, но он не думал, что Ивар запомнит его слова и увлечет Сиф познавательным рассказом. Царевич не сомневался в том, что большую часть времени маг занимался препарированием трупов, а вовсе не наблюдением за живыми птицами, ведь для этого надо выйти за стены поселения. Однако Сиф знать подробности совершенно необязательно. Локи начал всерьез думать о том, как бы еще развлечься, но тут двери отворились, пропуская внутрь наследника Одина.

— Локи! — воскликнул Тор так удивленно, будто не знал о намеченном приезде. Ученые мигом попадали на колени перед старшим царевичем, но он не обратил на них внимания.

— Я думал, дождь помешал твоему приезду! — Тор легко обнял брата. — Как ты пробрался во дворец? Почему о тебе не доложили?

— Потому что я так велел, — Локи наградил Тора лукавой улыбкой, но на нее воитель обратил не больше внимания, чем на приклоненных ученых.

— Отец хочет нас видеть. Прямо сейчас.

Молодой маг лишь кивнул. Наверняка отец знал о его приезде с той минуты, как он переступил порог потайного туннеля. Как знал всю жизнь о каждом шаге наследников. Если бы Тору довелось узреть хотя бы часть того величия, которое Один явил своему воспитаннику в Ванахейме! Дыхание Локи сбилось, а

сердце принялось бешено колотиться от восторга, который он в последнее время испытывал даже при одном упоминании имени отца. Он станет его достойным преемником. Он сделает все, что от него потребуют, во имя Асгарда и во имя торжества единственной справедливости, назначенной всем мирам его отцом. Бросив короткие распоряжения фелагу, Локи пошел вслед за братом в ту самую башню, где однажды уже разговаривал с отцом и где тот в очередной раз доказал свое могущество. А ведь Тор даже не представляет, чьим сыном является. Локи хотелось рассказать, что всю их жизнь определили заранее, что за ними постоянно следили, но он слишком боялся услышать в ответ «Ну и что?».

Знакомые покои встретили царевичей ароматом прекрасных цветов. Локи с трудом удержался от того, чтобы не встать на колени перед величайшим владыкой всего сущего. За два месяца отец будто помолодел. Его голову опоясывало золотое сияние. Оно ослепляло, не давало разглядеть ни единой черты лица. И хотя Локи усилием воли осознавал, что это не более чем игра его воображения, он захлебывался от восторга и благодати. Он не хотел говорить с этим существом, невозможно было даже помыслить большее счастье, чем созерцать его, слушать мудрые распоряжения и беспрекословно выполнять их.

Начало разговора Локи прослушал. Он стоял чуть позади брата, очарованный ярким сиянием, и не слышал ни единого слова. Будто во всем мире пропали звуки, и величественная тишина накрыла Асгард.

— Почему ты не убил Хеймдаля? — Это были первые обращенные к нему слова, которые Локи отчетливо расслышал. Они разорвали благословенную тишину и вернули миру звуки. За окном все еще шел ливень. На столе сидел Хугин с дурацкой шапочкой на голове и клевал люпины. Рядом громко сопел Тор, а отец больше не источал медоточивого сияния.

— Убить Хеймдаля? Когда? — переспросил Локи, судорожно вспоминая, что он упустил в этой жизни.

— Когда стал царем Асгарда, — пояснил Один. — Хеймдаль предал тебя. Нарушил твой приказ, отправил друзей Тора в мир смертных — у тебя была возможность и полное право убить его без суда.

— Убить? Убить твоего доверенного слугу?

— Ты был законным царем Асгарда! — громыхнул Один. Братья от неожиданности попятились. — А Тор — преступником, осужденным мною на изгнание.

— На изгнание, но не на гибель, — поправил тот. Локи перехватил было руку брата, но слишком поздно! Отца ни в коем случае нельзя было перебивать или злить.

— Верно, — Один и не заметил дерзости. Он подошел к сыновьям вплотную и заглянул им в глаза. Локи тут же отвел взгляд, Тор продержался чуть дольше. — Из-за тебя мы оказались на грани войны, но ты был в безопасности. Пока твои друзья не ослушались прямого приказа своего царя.

— Локи пытался убить и меня, и их! — воскликнул Тор и слишком поздно понял, что именно ляпнул.

— Наконец-то! — Один поднял вверх указательный палец, а Локи внутренне похолодел. — Не думал, что потребуется свести вас лицом к лицу, чтобы получить это признание.

Тор сделал маленький шажок вперед, как в детстве, когда желал защитить младшего брата от очередной вспышки царского гнева. Оба понимали, что попались. Попытка убить кровного родственника — самое страшное преступление в Асгарде, карающееся смертью.

— Я не пытался тебя убить, — возразил Локи. — Я пытался тебя остановить.

— Изощренная ложь!

— Брат! — Локи перехватил руки Тора и бросил ему в лицо, как давеча Сиф. — Я мог сжечь тебя, раскроить череп, отравить, и никто ни о чем не узнал бы.