Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
Беркана хотела поведать о своем побеге в Ванахейм, но не решилась, хотя слова так и рвались наружу. Царевич мог мстительно рассказать о нем Хагалару или главе магиологов, а тогда страшное телесное наказание неминуемо. Беркану привычно передернуло при одной мысли о розгах и публичном унижении.
— А кто остальные? — полюбопытствовала она, прогоняя ужасающие воспоминания о наказании самого царевича.
— Остальные девицы, которым я обещал жениться.
— Ты хотел взять сразу несколько жен? — Беркану покоробило подобное признание. Конечно, законы Асгарда позволяли иметь до четырех жен и бесчисленное количество наложниц, но Алоизетта была несравненным совершенством, рядом с ней любая другая…
— Я не сбирался жениться вообще, — Локи сбил Беркану с мысли и вырвал кисть из ее захвата. Он сделал пару шагов к выходу, но магиолог не собиралась отпускать его так просто:
— Не собирался жениться? — ошарашенно переспросила она. — Но Алоизетта сказала…
— Все было не совсем так, как она говорит, — Локи усмехнулся той привычной
Он посмотрел на дверной проем, манящий на улицу, потом на свою собеседницу. Беркана всеми силами старалась показать свою заинтересованность. Она ничего не знала о сыне Одина, сейчас же чуть-чуть приоткрыла его душу и увидела сад, подобный самым чарующим садам Ванахейма. Если Локи что-то и скажет, то только сейчас. Потом он снова закроется, и она никогда не узнает правды.
— Erzahl mir, bitte{?}[Расскажи, пожалуйста], — прошептала она подобострастно. По крайней мере, ей казалось, что она говорит подобострастно. — Я никому не скажу. Ich schwore{?}[ Клянусь.].
— Клянешься, — Локи бросил на нее оценивающий взгляд, будто собирался убить за все то, что она уже видела и слышала. По спине пробежал холодок.
— Скажи, сколько тебе зим?
— Зим? — переспросила Беркана недоуменно — вопрос застал ее врасплох. — Тысяча пятьсот…
— Значит, ты совершеннолетняя, — резко перебил Локи, не дослушав. — Ты сама решаешь свою судьбу и вольна выйти замуж за кого угодно… Скажи, вот ты, благочестивая асгардская дева, стала бы влюбляться в того, кто угрожает тебе смертью, оскорбляет твою семью и ни во что тебя не ставит? Кто убивает и калечит на твоих глазах, часто безвинно?
— Ээээ, — Беркана не понимала, к чему Локи клонит. — Если жених оскорбляет меня или мою семью, то нет.
— Именно, — довольно кивнул царевич. — А обитательницы Бездны поступали наоборот, — он сел на скамейку и облокотился на стол. — Раз уж ты все видела, я расскажу тебе, каковы тамошние девушки и почему это пространство называется Бездна, а не как-то иначе. Царство порока, которое стоит очистить. Общество, не признающее морали и забывшее, что такое честь!
Беркана смущенно опустила глаза и попыталась понять, о чем толкует сын бога и уж не лишился ли он рассудка из-за потери любимой.
— Я был ранен, — начал Локи, так и не дождавшись даже подобия ответа. — Ранен смертельно. Но мое тело нашли среди скал. Я упал боком, у меня было много переломов, отбитых внутренних органов, я не должен был выжить, однако отец Алоизетты спас меня. В его доме жило пять незамужних дочерей, или четыре, точно уже не помню, и все пытались заигрывать со мной. Каждая, позабыв о сестринских чувствах, сражалась за мою любовь. Они хотели видеть во мне не бравого воина и не царевича Асгарда, они хотели видеть во мне того, кто достоин жалости, чью судьбу можно оплакивать и обсуждать с подружками. Я дал им такой образ и попытался узнать, нельзя ли как-нибудь сбежать и попасть в нашу систему миров. Узнал. Неподалеку располагался портал, ведущий в другой мир бездны, но активировать его могла только непорочная дева, принеся себя в жертву. Я попросил Алоизетту помочь, обещая золотые горы. Она выполнила все мои условия, а о жертве просто не знала. Портал взорвался, не без моей помощи. Я думал, что убил ее. Ошибся, — Локи вздохнул так тяжело, будто на его плечах лежал сам небосвод.
Беркана силилась хоть что-то сказать, но так и не смогла. Она смотрела в безумные глаза того, кто еще совсем недавно нежно обнимал и целовал воплощение женской красоты. Смотрела и не узнавала. Перед ней сидел истинный монстр! Именно так она представляла себе кошмары и ужасы ночи, такими видела етунов, пока не попала в поселение и не узнала, что ледяные гиганты — всего лишь один из народов девятимирья, а не страшилища из маминых сказок, которыми пугают непослушных детей.
— Я попал в следующий мир, — продолжил Локи, не заметив попыток магиолога возразить. — Там тоже был портал, но он был завязан на конкретную девушку, давшую обет безбрачия. Я нашел ее и соблазнил. Каждая, Беркана, каждая, — Локи то страстно шептал, то чуть не срывался на крик, — каждая была готова отдаться мне! Где же ты, о пресловутая женская честь, о которой так пекутся в Асгарде? Где хотя бы элементарное уважение к себе? Я разыгрывал карту ненависти к родителям, а через некоторое время обнаружил, что женщинам очень нравится, когда ты… нет, не даришь цветы или обещаешь целый мир бросить к их ногам. Нет, девушки получают несравненное удовольствие от унижений и рабских уз. «Я бог, тупое ты создание!» — сколько раз я повторял эту фразу, и она срабатывала. Ни одна девушка не пыталась позвать на помощь или смертельно оскорбиться, каждая была готова внимать мне, слушаться. Да, на словах она обычно говорила какие-нибудь колкости в ответ, но в ее сердце рождалась любовь, и я мог ею управлять. Десятки женщин пали к моим ногам, сраженные моей красотой, моими насмешками, колкостями и оскорблениями. Неслыханно для Асгарда!
Локи судорожно перевел дух. Его глаза горели огнем, а голос все больше походил на визг. Он наслаждался. Наслаждался своими жуткими деяниями, судом, который не имел права вершить! Беркана очень хотела уйти или хотя бы возразить, но она боялась прервать безумную речь. О, как Локи сейчас походил на Вождя, когда тот в порыве безумия чуть не забил самого Локи. Как же они похожи!
—
Беркана поймала себя на том, что уже несколько минут бездумно качает головой, словно пытается сопротивляться лавине ужаса, которая стремительно поглощала ее. Локи вел себя не как сын Одина, не как царевич, не как достойный продолжатель рода своего отца. И снова он походил на Хагалара, не связанного с Одином прямыми родственными узами и ведущего себя поэтому иногда ниже достоинства царской семьи. Никогда Беркана не смела судить своего благодетеля, но многое знала о его поступках и многие из них не считала достойными.
— Ни одна не вызывала стражу или родственников, — будто из тумана слышалась речь Локи. — Все соглашались, что я отныне живу с ними и хамлю им в лицо. Если вдруг меня выносило на природу, там, где не было живых, то стоило пройтись по лесу, как обязательно какая-нибудь девка появлялась, словно из-под земли, увязывалась за мной, предлагала жилье, а на утро кормила хлопьями. Стоило мне бросить на очередную девку недоброжелательный взгляд, как она уже шла за мной. У некоторых позже оказывалась эмпатическая связь, а иногда и нечто большее. Рвать ее бывало тяжело. Каждая новая знакомая считала меня симпатичным, даже если я дерзил ей, даже если был растрепанным после очередного перехода. В Асгарде ценятся светлые волосы и голубые глаза, а в бездне — черное с зеленым. Кто, как ни я, познал вкусы женщин! С одной я сидел у камина и гладил по голове, изображая вселенское горе, другой наговорил дерзостей и громко хлопнул дверью, с третьей мы пили напиток, который в Ванахейме зовется «кофе», четвертая сделала несколько моих снимков и любовалась украдкой, по ночам, думая, что я слеп. Я приказывал им, как служанкам, готовить еду, убирать комнату, стирать, и женщины покорялись. Некоторые пугались и пытались меня атаковать. Ножницами, к примеру, или метательными ножами. Но увернуться с помощью копий и скрутить непокорных девок, пригрозить казнью в случае, если позовут на помощь, было слишком легко. Я пугал тем, что раскрою череп любому, кто окажется рядом, и девка тут же отказывалась от всех своих многочисленных знакомств ради меня. Даже если я грозился убить ее лично, даже если называл ее «жалкой», она только влюблялась в меня сильнее.
Это было слишком. Ни один достойный воин Асгарда так себя не вел. Ни один не упивался победами над несчастными женщинами, которые даже на суде не могли свидетельствовать, которые созданы были только в поддержку мужчинам. Локи не нашел себе достойного соперника и теперь гордился тем, что обманул девушек, которых обмануть мог любой.
— Иногда от меня требовали извинений за грубость. Я в ответ продолжал грубить. Она грубила в ответ, а потом проникалась своим ничтожеством и предлагала помощь. А я в ответ посылал ледяной взгляд и обдавал потоком злости — она шла за мной. Когда мне надоедало вредить, я принимался за полезные вещи. Однажды я случайно при телепортации сломал полку с книгами. Починил мановением руки — в меня тут же влюбились. Как же легко влюбить в себя, Беркана! Если девка споткнулась, ее просто надо поддержать, не дать упасть: от одного прикосновения возникнет чистая и светлая любовь. А как они любят фокусы! Опусти ложку силой мысли в сахар, потом добавь сахар в чашку — глаза девки запылают от восторга. А еще они очень любят красивые фразы. «Обещай, что не предашь меня,» — подобную чушь стоило говорить сразу после рассказа о жестоких родителях и ничего не понимающих друзьях. А если еще и показать часть прошлого, умело заретушировав все хорошее, оставив только самое плохое… О, результат фантастический. Иногда приходилось спасать очередную девку из лап монстров или разбойников. Если во время спасения поцеловать, то все — просыпается любовь. А если не получается, то выручит алкоголь, приправленный ехидными замечаниями о моем облике. Моя одежда вызывала много вопросов. Слова «доспехи» девки не знали — ни одна не была бравым воином или хотя бы дочерью бравого воина. Пару раз меня ловили местные власти, и всегда допрос вели женщины. У одной мне даже удалось покопаться в голове. Она признала меня богом, а я в ответ ранил ее тело, скреб кинжалом по ее костям. И она была этим довольна. О, я могу вспомнить еще несколько сотен случаев из моей практики в бездне. Я знаю женский пол лучше любого многоженца. Ни до одной из них я не дотронулся, но все они шли на смерть, все открывали портал с моим именем на устах и погибали с моим именем на устах. Подобным продажным девкам нет места в мире живых, я искренне надеюсь, что они все погибли, что Алоизетта — моя единственная ошибка.