Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Плохое время вы выбрали, — покачала головой старшая царевна. — Сейчас время Йоля, у нас совершаются обряды. Мы не можем никуда уйти.
— Но я умоляю тебя. Как друга! Как… сестру нашего царевича!
— О Лаугиэ! — воскликнула царевна. — Благословенное проклятое дитя. Звезда Счастья, ни я, ни сестра не можем уйти отсюда, но троих или четверых, кому хуже всего, ты можешь привести сюда.
— Но как ты сможешь их лечить, если занята молитвами?
— Обряды конца года призывают древние силы и творят чудеса. Я не буду их лечить, но если так будет угодно духам Етунхейма, то твои
— Но станут ли духи Етунхейма исцелять врагов собственного мира? — с недоверием переспросил Ивар.
— Духи выше наших сражений и разногласий, — царевна подняла руки к потолку. — Четыре угла этой комнаты — сосредоточение великих сил. В каждом из них может находиться несчастный. И тогда, возможно, боги смилостивятся и вылечат даже то, что вылечить нельзя. Если будет один, то он точно выздоровеет, ведь на него уйдут все силы, если больше, то силы разделятся, и я не могу ничего обещать. Подумай, моя Бесконечная Любовь. И если согласишься, то я предупрежу сестру, когда ее вернут. Попрошу, чтобы она закрыла покои и чтобы меня не беспокоили, ведь я обращаюсь к самым потаенным высшим силам. Подумай, моя Звезда, у тебя чуть меньше суток, пока я здесь одна. Но прошу, не мешай мне больше. Не гневи духов. Если согласишься, то просто доставь сюда пострадавших, я сама всё сделаю. А теперь уходи.
С этими словами она закрыла глаза и вытянулась, словно натянутая струна. Ивар наблюдал фантастическое зрелище: радужные искры, скользившие по полу, собрались к ногам царевны, прошли сквозь ее раскрашенное тело и вырвались через руки прямо к потолку разноцветным потоком, напоминающим Радужный Мост. Луч расщепил ледяной потолок и вырвался в темное небо, осветив его и разогнав тучи. Никогда в жизни Ивар не видел такого великолепия, но не мог позволить себе долго любоваться. Локи должен решить, кого из ученых отправить на заклание.
Алгир не любил пить по вечерам ванахеймский кофе. Откровенно говоря, он не любил ничего, кроме крепкого эля и кислой молочной сыворотки сиры, но иногда требовалось что-то бодрящее, придающее сил. Тогда он вспоминал о запасах, привезенных много столетий назад из далекого Ванахейма, а также о Маннаре, который умел готовить кофе столь искусно, что его можно было выпить, а не выплюнуть. Сейчас в ожидании приезда царевен Етунхейма в сопровождении незаменимого Ивара, Алгир пытался победить небольшую чашку кофе, заедая вяленой пикшой. Но даже любимая рыба не могла перебить мерзкого вкуса: целитель поморщился, что не укрылось от глаз чересчур прозорливого Маннара.
— Ruhiger, ruhiger{?}[Спокойнее, спокойнее], — проговорил он мягко. — Успокойся, а то выпущу какое-нибудь из своих заклинаний. У меня же их много, ты не забыл? Есть и совсем безобидные, успокоительные.
— Только не надо заклинаний, — пробурчал Алгир. — Ты бы лучше обрадовал Локи тем, что заклинание для Радужного Моста готово.
— Обрадую, конечно, обрадую, — Маннар цедил березовый сок, который ему за что-то презентовал Ивар. Обычно просто так он никого не угощал ни шипучими напитками, ни березовым соком, значит, Маннар оказал ему какую-то значимую услугу, и Алгир многое бы отдал, чтобы узнать, какую именно. Еще не хватало, что бесконечные закрома Маннара
— Es ist noch zu fruh Loki zu freuen{?}[Сейчас рано Локи радовать], — продолжил Маннар. — Ему не до моста, к сожалению. И нам не до него: вспомни, что логисты говорят — в других мирах неспокойно, новый Радужный Мост может стать для Асгарда не благом, а гибелью, — Маннар помолчал. — Да и Локи ли надо им радовать? Возможно, что и Хагалара. Он же говорит, что присматривает за царевичем, и он же имеет связь с Одином.
— Ему нельзя присматривать за Локи, — пробурчал Алгир. — Былое безумие просыпается.
— Безумие? А по нему и не скажешь, — удивился Маннар. — Сказать по правде, Хагалар видится мне одним из самых мудрых и спокойных асов нашего маленького мирка. Конечно, он вздорный и часто говорит то, что думает, но это такие мелочи. Сейчас он держится молодцом. Когда все в таком состоянии, когда все боятся и грустят…
— Да я вообще не понимаю, что сейчас происходит! — Алгир с трудом допил кофе, но лучше ему не стало. — Ты не знаешь, что от нас теперь хочет Локи?
— Всем известно, чего он хочет — чтобы больше не было взрывов и других крупных трагедий.
— Но сделать-то с этим ничего нельзя. Они были и будут!
— Я думаю, что здесь мы, как старшие жители поселения, должны помочь ему разобраться, — предложил Маннар. — Я не о себя даже. О тебе, к примеру, или еще о ком. Царевич Локи все время общается только с юными асами: со своими ровесниками или чуть старше, но ведь у них нет мудрости и житейского опыта, подобного нашим. К тому же мы не тинг, то есть точно не враги ему.
— Опасно, — фыркнул Алгир. — Пока он вроде как заботится о пострадавших и о тех знаниях, которые они унесут с собой в Хельхейм, но кроме того он же сказал, что теперь всё будет по-другому. Что будет по-другому? Как будет? Что тинг думает по этому поводу? Все ходят нервные, все ругаются друг с другом. Такого еще никогда не было, даже когда погибло пятьдесят или шестьдесят наших разом.
— Помню. Es war eine schreckliche Geschichte{?}[Кошмарная была история], — кивнул Маннар. — Но я не думаю, что сын Одина желает нам зла, а вот то, что он очень юн — очевидно. Я думаю, что нам следует с ним поговорить, при удобном случае, разумеется.
— Он, конечно, дело говорит, что мы отстали от Мидгарда, — Алгир постучал пальцами по столу. — «Титаник» поразил даже меня, а ведь его люди сделали пять поколений назад. Локи правильно говорит, что надо что-то менять, но за что хвататься? Как действовать? Сколько я понял, четкого плана у него нет.
— Так если бы и был, кто бы его воплотил в жизнь? Асов ведь так мало, — Маннар взял в руки чашку с оттиском кабана. — Еще будешь?
Алгир отрицательно покачал головой.
— Для кого стараться, если мы скоро вымрем?
— Если бы хоть кто-то здесь умел считать, то давно понял бы, что мы в любом случае не вымрем, — раздраженно бросил Алгир. — Не надо предпринимать никаких глобальных шагов, чтобы выжить, стоит просто чуть-чуть изменить традиции. Ну, смотри, — он взял пергамент и начал рисовать.