Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Я легенда, большинство знает обо мне хоть что-то. И да, я уйду, но это не значит, что я больше не появлюсь в твоей жизни, просто заниматься тобой, как и другими воинами, теперь будет милый Гринольв. И не куксись: он не только воин, но и прекрасный стратег и лидер, так что может научить тебя всему. Мой тебе совет: будь рядом, когда они с Тором отправятся в Етунхейм.
— В Етунхейм? Зачем? — Сиф обернулась к спутнику, но того не оказалось рядом. Она едва сдержалась, чтобы не осмотреться — знала, что таинственного учителя не найдет. Он всегда появлялся и исчезал, когда хотел, но никогда — на ее глазах. Его последние слова звучали угрожающе. Каким образом Тор и Гринольв собирались попасть в Етунхейм? Понятно — через Тессеракт. Другой вопрос — зачем им это делать и как объяснить своё странное желание Всеотцу? Да и как ей самой объяснить
Найти Тора оказалось не так сложно, как она думала, — он сидел в пиршественной зале в окружении нескольких воинов. Правда, без друзей и, главное, без Гринольва.
— Можно тебя ненадолго? — спросила Сиф, едва не силой утаскивая жениха от еды и доброго эля, которого он успел выпить не одну кружку. При мысли о скорой свадьбе ее передернуло. Вот уж что она точно не собиралась делать в ближайшее время, так это выходить замуж. Если бы не бесконечное «благо Асгарда», о котором пёкся Один и которое собирался строить на её, Сиф, будущем!
— У меня к тебе дело, — прошептала она, прячась за колонной. — Слышала, ты с Гринольвом в Етунхейм собираешься.
— Да. Всеотец поручил мне сопроводить его, — Тор едва не светился от счастья. — Я не знаю, куда именно и зачем он отправляется, но я уверен, что он преследует великую цель.
— Я пойду с тобой. Думаю, верный клинок тебе пригодится, если вы случайно наткнетесь на етунов, — быстро произнесла Сиф. Она надеялась, что голос звучит достаточно убедительно. А спрашивать, зачем понадобилось осматривать мир ледяных гигантов и подвергать свои жизни опасности, она не собиралась. Тор всё равно не знал, а Гринольву лучше не задавать вопросов, которые могли показаться глупыми и неуместными.
— Я знал, что могу на тебя положиться, — Тор очень серьезно посмотрел на Сиф, и она поняла, что это не пустая вежливость: мало кому Тор доверял так, как ей. — Я уверен, что наши друзья не откажутся от нового приключения.
— Не думаю, что стоит их звать, — перебила Сиф. — Я всё же почти член царской семьи, нравится мне это или нет. Меня Гринольв терпит, но ты знаешь, как он относится к остальным.
Сиф намекала на ужасную вспыльчивость, которой славился Гринольв раньше и которую все успели прочувствовать на собственной шкуре в последнее время. Он вел себя подчеркнуто вежливо с членами царской семьи, к которой относил и невесту Тора. Настолько подчеркнуто вежливо, будто на самом деле презирал всех, начиная с Одина. С остальными он обращался очень жестко, крайне недоброжелательно реагировал на любую шутку и считал, что все должны вести себя так, как было положено в его время. И если на плацу его любовь к дисциплине и субординации вызывала восторг даже у ленивых и бездарных воинов, то в обычной жизни с Гринольвом приходилось разговаривать очень осторожно. Стоило ему войти в пиршественную залу в тот час, когда там не было никого из членов царской семьи, как он без зазрения совести начинал строить что молодняк, что старых вояк на правах самого старшего и древнего. Тор не очень верил во все эти россказни, потому что его самого злоба Гринольва никогда не касалась, но незримые потоки ненависти ко всему живому ощущал даже он. Возможно, дело было в многотысячелетнем сне. Сложно любить потомков тех, кто заживо тебя похоронил. Хотя стоило отметить, что своих постаревших воспитанников Гринольв отделял от остальной толпы и относился к ним чуть лучше. И Сиф, и Тор с изумлением узнали о том, что бОльшая часть детей межмировой войны хоть несколько лет да жила на хуторах советников Одина, пока все взрослые члены их кланов отправлялись в длительные походы. У кого родственники возвращались, те уходили в свои земли, но кто терял весь клан, тот оставался при советниках Одина. И многие обустраивались вокруг дворца, занимали важные выборные посты. Вчерашние дети и юноши, представшие сейчас перед Гринольвом глубокими стариками, помнили о нем много и хорошего, и плохого, но все единодушно признавали его благодетелем и спасителем.
— Я надеюсь, что Гринольв сможет остановить Локи, — задумчиво произнесла Сиф. — Локи скользок как угорь, но даже угорь попадается в хорошо расставленные сети.
— Возможно, отец именно из-за Локи Гринольва и воскресил, — тихо ответил Тор. — Я уверен, что рано или поздно брат устроит восстание своих ученых — бывших убийц и висельников. Я множество раз предлагал отцу сыграть на опережение, но отец и слушать меня не желает. Зато теперь наша армия
— Ты уже однажды уничтожил его армию собственноручно.
— Да, однажды. С друзьями из Мидгарда.
— С друзьями из Мидгарда, — тихо повторила Сиф. Тор не уловил в ее голосе откровенной зависти, которую она даже не пыталась скрыть. Та битва должна была принадлежать ей, и Тор был согласен взять ее с собой в Мидгард, но Всеотец не позволил — видимо, чувствовал ненависть воительницы к своему младшему сыну. После того, как Локи выпустил из хранилища Разрушителя, Сиф твердо решила, что никогда не помирится с ним, даже если Один прикажет ей это сделать. Она, как и троица воинов, была свидетельницей триумфа Локи. Она видела безумную радость на его лице, когда он держал в руке Гунгрир, когда называл себя царём Асгарда и гордо вставал с трона. Пусть плетет сейчас, что угодно, она точно знает, что его конечная цель — трон и власть над всеми мирами, а еще она точно знает, что, пока жива, Локи не стать Всеотцом.
Попасть в Етунхейм можно было только одним способом — используя Тессеракт, который хранился в поселении отверженных. Тору показалось, что Гринольв вовсе не рад провести несколько часов в поездке по свежевыпавшему снегу.
— С твоего позволения, я подожду вас у ворот, — попросил полководец, и просьба эта сильно походила на приказ.
Тор удивился, но виду не подал. Гринольв уже бывал в поселении и, видимо, таинственная атмосфера не пришлась ему по вкусу. В отличие от него, Сиф не только согласилась въехать на территорию поселения, но даже опередила будущего мужа. Тор заранее послал почтовую птицу, чтобы предупредить брата о приезде и попросить не показываться на глаза Сиф, явно настроенной к нему недружелюбно. Ни к чему сейчас лишние споры. У них важное дело, а если брат не вышел к завтраку, когда был во дворце, значит, ему нечего сказать ближайшим родственникам.
Тор так и не понял, получил ли Локи послание или просто не собирался показываться на улице в столь поздний час, однако по приезде в поселение они будто случайно наткнулись на Ивара, который поздоровался очень душевно.
— Как я рад вас видеть, вы себе не представляете! — щебетал он, ведя гостей к лабораториуму. — Я уполномочен передать вам радостную весть. Именно я, ведь я занимался этим делом, и, прошу заметить, очень успешно. Вот, смотрите, — он приветливо открыл дверь и указал на Тессеракт, стоящий на блестящем хрустальном возвышении.
— Здорово я придумал, правда? Глаз не оторвать. У меня хороший вкус, — Ивар взял в руки хрустальную конструкцию и протянул Тору. — Ваше высочество, вот Тессеракт, а внизу в подставке ящичек со всей документацией. Мы закончили с ним и отдаем на вечное хранение в хранилище Одина Всеотца. Всё как положено.
Тор оторопело смотрел на кубик, на подставку и на аса, который едва мог удержать тяжелую конструкцию. В планы Тора не входило возвращение во дворец и передача отцу документов. В планы Гринольва тем более, ведь сейчас самое подходящее время для телепортации — темная ночь, что в Асгарде, что в Етунхейме. Тессеракт переносил из мира в мир практически незаметно, но днём синее марево скрыть сложнее.
— Благодарю тебя, — произнес Тор оторопело. — Я скоро вернусь за подставкой с документами, а пока заберу только Тессеракт.
И, не слушая очередные восхваления не то в свой адрес, не то в адрес Тессеракта, сын Одина покинул длинный дом, насквозь пропахший какой-то дрянью, которая противно хлюпала под ногами. Во всем Асгарде лежал чистый снег, а в поселении — разноцветный, и вовсе не магия была тому виной, а опасные яды. Никто не мог гарантировать, что эти самые яды никогда не попадут в бокал венценосных особ по распоряжению приемного сына Одина. Тор не заметил, что Сиф задержалась в лабораториуме и перекинулась с Иваром несколькими фразами; не заметил он и судорожных кивков ученого, и хитрого прищура невесты. Тор не знал, что воительница уже однажды пыталась заставить Ивара убить Локи, но потерпела поражение от таинственного мага. А если бы знал, то вряд ли осудил бы подругу за подобный шаг. Он любил брата, но прекрасно понимал, что у его невесты есть все права мстить, и законы Асгарда будут на её стороне. Локи становился всё опаснее и мог неожиданно напасть. Пришло время потребовать возвращения Локи во дворец, где за ним проще следить и не допустить непоправимого.