Локи. Дилогия

Горъ Василий

От подруги детства Ярослава, которую я привыкла считать мягкой, доброй и очень домашней девушкой, вдруг потянуло лютой стужей, а в ее голосе зазвенела сталь:

– Нас предали! Причем не один человек, а все руководство рода. Значит, рушить уже нечего, а волноваться бессмысленно: Ярослав не даст нас в обиду и обеспечит достойное будущее.

Я сглотнула подкативший к горлу комок, внезапно вспомнила, с каким спокойствием эта «домашняя девочка» изувечила Демьяна Егорыча, немного поколебалась и задала следующий вопрос:

– А почему он, а не его родители?

– Они не обращали на нас особого внимания даже тогда, когда мы были детьми и нуждались в душевном тепле в разы сильнее, чем сейчас. Эта парочка живет своей жизнью и заботится только о себе… - невесело усмехнулась она. И пришла

к выводу, что мне не помешает знать чуть больше: – Отец Локи давно остыл к своей супруге, поэтому большую часть свободного времени проводит с любовницами. Кроме того, он входит в десятку лучших специалистов Империи по физике гиперпространственных переходов, но тут, на Рубеже, занимается всякой ерундой вроде сервисного обслуживания и финишной отладки гипердвигателей. Последние лет десять страшно жалеет, что в свое время не принял предложение тестя, являющегося попечителем профильного научно-исследовательского института, поработать на него. И старается удержаться «на переднем крае Большой Науки», изучая чужие труды. Мать Локи тоже не чурается романов на стороне. А еще она объективно самый лучший и самый востребованный военный хирург Рубежа. Только для ее больного честолюбия этого слишком мало. Поэтому она живет любовниками и работой, делая все, что можно, чтобы стать известной за пределами нашей планеты. Разводиться не собирается, прекрасно понимая, что это мероприятие обязательно испортит ее «чистую» биографию и гарантированно испортит светлое будущее. Соответственно, она обязательно воспользуется представившейся возможностью и утащит отца к своим, Стерлиговым, чтобы вернуть супруга в Большую Науку, с его помощью перебраться на Белогорье и войти в аристократическое общество столицы. В общем, нас с Яриком в этих планах нет, поэтому нам в самом лучшем случае окажут какую-нибудь несущественную помощь и продолжат заниматься своими делами.

Не успела она помянуть Ярослава, как он нарисовался в дверях ее спальни, с интересом оглядел «нереальную кучу вещей», которые Беклемишева собралась забрать с собой, и насмешливо выгнул бровь:

– И это все, что тебе дорого?!

Забава покосилась на небольшой рюкзачок, заполненный от силы на две трети, и пожала плечами:

– Тут главное. Самые мелкие, но значимые подарки, иглы для оружия, накопители с личным архивом, необходимыми учебными базами и справочниками, драгоценности, электроника, белье и средства личной гигиены. Еще кое-какие вещи я затолкаю в тревожный кейс с медицинскими инструментами и лекарствами, а все остальное купим. Да, нарядов, выбранных Дашей, жалко до слез, но я отсканировала этикетки и на новом месте закажу то же самое.

– Вы у меня умни-… - начал, было, он, но прервался на полуслове, прикипел взглядом к экрану своего комма и презрительно фыркнул: - Вы не поверите, но наши родственнички ищут обещанный «выход» рядом с моим «Драконом»! Причем с маячками в руках. Нет, не сами – для этого они слишком ленивы – а с помощью детворы. Что ж, будем считать, что они определились с планами в нашем отношении, и ускорим сборы.

Мы с Беклемишевой одновременно кивнули, а Локи потыкал в экран комма, поднес устройство к лицу и рявкнул во весь голос:

– Дениска, отойди от моего «Дракоши»! И передай дядьке Игнату, что дилетант – это диагноз: системы охраны флаеров концерна «Белогорье» не только обнаруживают, но и автоматически уничтожают любую дрянь вроде того маячка, который ты только что подвесил под днище. Поэтому следить за подобными машинами лучше через спутники. Правда, при этом тот, кто подписывает запрос на слежение за родственником, теряет часть уважения окружающих, но твоему отцу к этому не привыкать.

Что на это ответил мальчишка, я не услышала – в самый неподходящий момент со стороны гостиной раздался голос Аллы Леонидовны, а затем Забава пригласила ее к нам, и в спальне стало тесновато.

С матушкой Ярослава я уже сталкивалась, а отца не видела. Поэтому с интересом оглядела мужчину, вломившегося в относительно небольшое помещение следом за женой и замершего у двери. Он оказался копией сына, только здорово раздавшейся вширь. А еще он никак «не подходил» своей супруге. Алла Леонидовна выглядела классической аристократкой местного разлива –

так же, как большинство дворянок, родившихся и выросших на Рубеже, была подтянутой, гибкой, очень резкой и бесконечно уверенной в себе женщиной, всегда готовой и к миру, и к войне. А Виктор Антипович казался выходцем из Метрополии – малоподвижный образ жизни не лучшим образом сказался на фигуре, и он, растеряв все те же подтянутость, гибкость и резкость, стал похож на старого, обрюзгшего, но все еще могучего медведя, зачем-то вставшего на задние лапы. Кстати, его неразговорчивость, о которой я не раз слышала от Забавы, некоторая флегматичность и легкая сутулость прекрасно укладывались в этот образ. А косматые брови, выдающиеся надбровные дуги, трехдневная щетина и потертый рабочий комбинезон могли до смерти напугать кого угодно, особенно при внезапной встрече в темном коридоре или какой-нибудь подворотне. В общем, закончив сравнивать эту парочку, я внезапно пришла к выводу, что их брак был обречен с самого начала.

Тем временем Логачев-старший начал общение с нами с намека на улыбку. Им же и закончил. В смысле, безмолвно поздоровался со всеми сразу, поймал мой взгляд, учтиво поклонился, дал понять, что, вроде как, рад знакомству и… все!

Пока длилось это безмолвное «общение», Ярослав, оказавшийся в разы внимательнее меня, заметил характерные ссадины на кулаках отца. И язвительно поинтересовался у матери, кого это приголубил родитель.

Причину его сарказма и не самого хорошего отношения к отцу я поняла буквально через мгновение, когда услышала объяснения Аллы Леонидовны:

– Как обычно, стену. После того, как узнал, что мы покидаем это поместье прямо сейчас, и я не позволю ему улететь юстировать очередной движок…

…Следующие час с лишним, то есть, все время, оставшееся до появления «специалистов по поискам нестандартных выходов», Ярослав, его родители и Забава крайне неторопливо и вдумчиво занимались сборами. Но как две разные семьи, не объединенные даже дружбой! Нет, первые четверть часа Алла Леонидовна пыталась дать понять сыну и воспитаннице, что она думает об их методах решения спорных вопросов и отношении к старшим, но как-то без души. Словно уже предвкушала возвращение в род родителей и новую жизнь. А потом ушла в свои покои и пропала с концами. Виктор Антипович тоже особо не разглагольствовал – пару раз показал свое недовольство сыном грозным шевелением бровей, а затем решил, что этого вполне достаточно, и занялся тем, что беспокоило его значительно сильнее. Хотя нет, один раз он все-таки проявил какую-никакую заботу, притащив Локи пластиковый контейнер с УРГ-шками . Но, по моим ощущениям, даже это сделал только для того, чтобы изобразить внимание.

Единственное, что объединило семью Логачевых в одно целое, это реакция на тревожное оповещение, сброшенное на все наши коммы сторожевой программой Ярослава: сразу после его получения Алла Леонидовна и Виктор Антипович примчались в гостиную с оружием наизготовку, безмолвно распределили сектора ответственности и перешли в режим ожидания.

Право пообщаться с главой рода, на этот раз явившимся в гордом одиночестве, старшие почему-то безмолвно делегировали Локи. Хотя, на мой взгляд, должны были хотя бы попытаться исправить создавшуюся ситуацию или вспомнить о том, что являются родителями. Ан нет, стоило Михаилу Федоровичу принять предложение располагаться поудобнее и сесть за стол, как эта парочка демонстративно убрала игольники и устроилась кто где. А глава рода, ради этой встречи не поленившийся надеть деловой костюм, счел такое их поведение признаком внутреннего разлада в семье и первой же фразой попытался заставить Локи оправдываться:

– Ну что, оценил свою глупость?

Ярик не повелся – совершенно равнодушно повернулся к нему спиной и обратился к родителям:

– Как видите, эта ветвь рода Логачевых засыхает. Тут вместе с Честью забыта и необходимость держать данное Слово, соответственно, вместо того чтобы искать выход, который мог бы устроить всех, они предпочитают подвешивать маячки на мой флаер, настраивать против нас остальных родственников и придумывать способы загнать меня в чувство вины!

Глава рода побагровел и с о-о-очень большим трудом заставил себя сдержать гнев: