Локи. Дилогия

Горъ Василий

– Локи, не обостряй! Попытка поставить маячок была личной инициативой Игната. А выход мы нашли.

– Что ж, удивите!

– Мы предлагаем забыть это недоразумение и начать общение с чистого листа!

Ярослав поморщился так, как будто откусил незрелый лимон:

– Это мнение всего Совета или как?

Реакцию Михаила Федоровича на слова, выделенные интонацией, я не поняла, но отложила в память – он потемнел взглядом и нехотя мотнул головой:

– Нет, Озорник… возражал.

– До тех пор, пока не назвал вас уродами и не ушел, хлопнув дверью, верно?

Мужчина скрипнул зубами и заявил, что разногласия среди членов Совета Рода посторонних не касаются. Чем, кажется, только добавил Локи решимости продавить

свою линию:

– Что ж, тогда я, посторонний, озвучу свое решение. Знаете, чисто гипотетически я бы мог изобразить амнезию, если бы вы и члены Совета Рода, не задумываясь, выкорчевали гнилой росток, который плюнул в лицо всем тем, кто когда-либо носил нашу фамилию. Или воздали за содеянное сразу после того, как вытащили его тело из этой гостиной. Однако вы предпочли утащить Демьяна Егорыча в медблок и уложить в медкапсулу. И, тем самым, дали понять, что в нашем роду слово «Честь» уже не в ходу. Что словом «целесообразность» можно объяснить любую подлость. Что доверять вам женщин или спину одинаково безрассудно. И что ради эфемерной возможности чуть-чуть приподняться над другими родами вы готовы изуродовать жизнь даже тем, в чьих жилах течет ваша же кровь. В общем, я не хочу иметь с вами ничего общего!

Все время, пока Ярик озвучивал этот монолог, Михаил Федорович боролся с гневом – его лицо то бледнело, то багровело, на лбу и крыльях носа выступали все новые и новые капельки пота, вены на висках и шее чуть ли не лопались от напряжения, а правая рука то и дело сжималась так, как будто пыталась обхватить рукоять игольника. Предпоследнее предложение, поставившее крест на возможности примирения, заставило его рвануть ворот рубашки и заскрипеть зубами, а последнее – сжать кулаки, вскочить на ноги и… сложиться пополам от чудовищного удара Ярослава. Кстати, его рывок я даже не заметила. Зато услышала рык:

– Еще раз попробуете решить дело силой – отвечу сторицей. Не согласны с моими утверждениями – докажите обратное! Согласны? Тогда застрелитесь! Или привыкайте к тому, что о вас вытирают ноги.

Не думаю, что глава рода слышал то, что говорил Локи – удар был слишком сильным и явно травмировал внутренние органы. Однако мучения Михаила Федоровича никого не взволновали – как только юноша закончил говорить, члены его семьи похватали те вещи, которые решили забрать с собой, и пошли к двери. Я тоже не задержалась – закинула на плечо свой рюкзачок, вылетела в коридор и страшно обрадовалась, что там никого нет. В смысле, нет ни одной живой души, кроме Локи и его родных.

Как вскоре выяснилось, обрадовалась я рановато – нас ждали на крыше! Человек сорок вооруженных мужчин, десяток не менее вооруженных женщин, стайка детворы и два черных «Следопыта», зажавших между собой нашего «Дракошу». Левый локоть автоматически прижал к ребрам подмышечную кобуру, правая рука расстегнула лишнюю пуговицу на легкой летней курточке, чтобы облегчить беспрепятственный доступ к оружию, а на краю сознания мелькнула мысль «Эх, сейчас бы принять боевой коктейль...», и тут до меня дошло, что Ярослав прет вперед, не собираясь останавливаться!

Я, конечно же, последовала его примеру. И очень скоро заметила, что большая часть мужчин в сплошной «стене», к которой мы приближались, чувствует себя крайне неуютно; некоторые женщины страшно расстроены; пара девочек чуть младше меня давится слезами, а самая мелочь носится вокруг нашего флаера и плевать хотела на все, что происходит между взрослыми! Да, имелись и обиженные с оскорбленными, смотревшие на Локи с ненавистью в глазах и жаждавшие вцепиться ему в глотку. Но их было не так уж и много. И при некоторой доле везения от них можно было бы и отбиться.

– Слышь, Антипыч, что за хрень тут творится? – внезапно подал голос кто-то из самых старших мужчин.

Глава семьи пожал плечами, не замедляя шага, и развел руками. Зато его сын подошел к переднему ряду, остановился и криво усмехнулся:

– Хотел бы сказать,

что это очередной розыгрыш, но не могу: мы уходим. Навсегда. Ибо не сошлись во мнениях с главой и Советом Рода. Тем, кого обуревает досужее любопытство, кому не плевать на происходящее в роду, и кто нас по-настоящему уважает, советую отловить Михаила Федоровича, позаимствовать записи наших с ним разговоров и делать выводы на основании увиденного. Кстати, не удивлюсь, если после этого нашему примеру последует и кто-нибудь из вас.

– Как ты смеешь настра-… - начал, было, возмущаться мужчина лет, эдак, тридцати пяти, чем-то неуловимо похожий на Демьяна Егоровича, но заткнулся, так и не завершив начатое предложение – Локи, скользнув к нему, всадил ствол правого «Скорпиона» в солнечное сплетение и мило улыбнулся:

– Вот так. В смысле, смею! Кстати, если вы считаете, что у меня нет оснований для недовольства вашим ублюдочным братом, отдельными членами Совета рода и его главой, то потребуйте публичного просмотра записей, о которых я говорил. Или вызовите меня на поединок. Только учтите, что времени у меня немного, а значит, драться придется прямо сейчас и насмерть!

– Мы их посмотрим. Всем родом. Даю слово! – неожиданно пообещал здоровяк, до этого момента прятавший взгляд. Потом схватил говоруна за загривок и задвинул себе за спину: - Локи, не бери грех на душу – Гришка, хоть и паскуда, но почти безобидная…

…Следующие несколько минут я чувствовала себя утлой лодочкой в самом центре тропического циклона – рядом с «Драконом», в который меня предусмотрительно запихал Ярик, творилось черт-те-что, а внутри флаера было тихо и спокойно. Ведь даже детвора, еще недавно забиравшаяся даже под парящую машину, вместе со взрослыми прощалась с семьей, покидающей род, а три самые мелкие девчушки даже плакали навзрыд. То ли так сильно расчувствовавшись, то ли взяв пример со своих матушек. Смотреть на это было физически больно – что бы там ни говорила Забава, но я все равно в глубине души винила во всем произошедшем себя и свое дурное счастье. Поэтому сначала отключила фронтальные камеры, затем уменьшила чувствительность внешних микрофонов и, в итоге, опустила спинку правого кресла до предела, закинула руки за голову и закрыла глаза. А через какое-то время ощутила, что меня тормошат, и услышала голос Локи:

– Даш, двигайся ко мне, а то Панацея не влезет! И просыпайся – мы вот-вот стартанем.

Сообразив, что задремала, и вспомнив, как и где, я подскочила на месте попросила дать хотя бы минуту, чтобы попрощаться с Виктором Антиповичем и Аллой Леонидовной.

– Успеешь еще! – буркнул он и опустил свою дверь. – Мы летим в Зеленоград на трех машинах. И будем мотаться по городу в таком режиме не один час…

…Вопреки опасениям Локи, перелет до Зеленограда прошел без каких-либо происшествий даже несмотря на то, что мы слетели с воздушной трассы, чтобы повисеть над огромной дымящейся проплешиной, появившейся в чаще пригородного леса после удара ОДБ. В принципе, бездействие охотников за головой убийцы Жнеца было вполне логичным: наш «Дракон» сопровождали два тяжелых флаера в местной комплектации, оружейные системы которых были способны за считанные мгновения превратить в груду металлолома практически любой космический корабль классом ниже корвета , а обломки малого разведчика арабского производства, рядом с которыми суетились деловитые парни в штурмовой броне, не способствовали излишней безрассудности. Тем не менее, Ярик нисколько не расслабился даже после того, как мы влетели в город – управляя флаером на одних рефлексах, он параллельно копался в Сети и изредка заглядывал в программу банк-клиент, открытую на комме. Мы с Забавой ему не мешали, ибо видели, насколько он загружен. Поэтому большую часть пути бездумно смотрели наружу или тихим шепотом обменивались впечатлениями. Благо полулежали в кресле, прижавшись одна к другой, и имели все основания считать, что ему не мешаем.