Локи. Где начинается ложь
Шрифт:
— Ты вернешься, когда я сочту тебя достойным возвращения, — сказал Один.
Это было изгнание в миниатюре. Сиди в углу, пока не усвоишь урок.
Локи обдумывал выход из этой ситуации, когда Один испустил долгий вздох, приложив два пальца к виску. Даже по наклону его плеч можно было сказать, как он устал. Он всегда выглядел усталым в эти дни, но на этот раз он, казалось, особенно устал от Локи.
— Не испытывай мою доброту, — сказал он. — Последствия твоей глупой ошибки достаточно велики, чтобы оправдать и более суровое наказание.
Локи уставился на отца, его мышцы напряглись. Он мог бы поджечь тронный зал, но это казалось немного очевидным.
Вместо этого он сделал то, что, как он давно понял, было лучше всего, когда дело касалось отца: он склонил голову и проглотил свою гордость. У него были годы практики притворства, что он смирился с выбором Одина. Он умел сидеть тихо и позволять гневу кипеть в нем невидимым образом.
— Да, отец, — сказал он, и когда направился к выходу из тронного зала, Один не окликнул его.
Глава 11
Локи вернулся в свои покои, чувствуя себя теперь еще большим узником в собственной спальне, чем тогда, когда отец ссылал его туда ребенком в наказание за мелкие проступки. Хотя, как и в дни юности, Локи позволил себе очень драматичное падение в отчаянии на кровать. Он уставился на занавески, гнев закипал в нем, несмотря на все попытки подавить. Сколько раз Тор вел себя гораздо более безрассудно, чем во время миссий Одина? Ему никогда еще не давали такой должности, не запрещали участвовать в заданиях, которые явно предназначались для проверки принцев на то, насколько хорошо они подходят для царствования. Может быть, именно травля стала причиной его падения? Предумышленное убийство? Или Один просто искал причину, чтобы сделать его как можно более непригодным для трона?
Тор не постучал, но Локи узнал звук его появления. Ни одна другая поступь не была такой резкой и отрывистой.
— Оставь меня в покое, — сказал Локи, все еще прижимаясь щекой к меховому одеялу на кровати.
— Мне очень жаль, — сказал Тор.
— Нет, не жаль. — Локи сел, борясь с желанием провести пальцами по волосам. Он знал, что растрепал прическу, но в такие моменты тщеславие его ослаблялось гневом. — Если бы ты сожалел, то взял бы на себя ответственность за то, что совершил. Разве ты не слушал отца?
— А я ничего не совершил.
— О, это странно, ведь я помню белокурого гиганта рядом со мной, когда мы ворвались в Призму ледяных эльфов. Он пытался прорваться наружу, но это, должно быть, была галлюцинация моего крохотного разума.
— Мое присутствие там не означает, что вся ответственность лежит на мне, — возразил Тор.
— Но ты поддержал меня тогда, — сказал Локи. — Ты мог бы сказать отцу хотя бы это.
— Прости, Локи, но я не могу рисковать гневом отца прямо
— Думаешь, я могу? — спросил Локи.
— Я пытаюсь помочь тебе. И отец тоже.
Локи снова упал на кровать.
— Уходи, я не в настроении.
— Пожалуйста, не сердись на меня.
— О, я думаю, с этим мы немного опоздали. Тебе повезло, что я не натравил на тебя свою орду крошечных драконов. У них очень острые зубы и ненасытный аппетит.
— Локи, если я обидел тебя чем-то…
— Если?
Тор тяжело вздохнул.
— Я не знаю, что я такого сделал, — сказал он более мягким, чем обычно, голосом.
Локи фыркнул.
— Ой, перестань!
— Я пытаюсь извиниться.
— И ты даже не можешь понять, зачем; так что я не думаю, что это имеет значение.
Тор уставился на него, сжимая и разжимая кулаки. Локи напрягся, готовый к тому, что Тор ударит по чему-нибудь, возможно, по нему самому. Но вместо этого Тор с болью в голосе произнёс:
— Ты так решительно настроен ненавидеть меня, да?
Было бы лучше, если бы Тор его ударил; Локи вздрогнул, как от настоящего кулака.
— Я не…
Но Тор поднял руку.
— Пощади меня, брат. Что бы ты ни имел против меня, что бы я ни сделал, чтобы ранить тебя, я надеюсь, ты знаешь, что я тебе не враг. Я хочу сражаться на твоей стороне, а не против тебя.
Они уставились друг на друга. Локи хотел бы знать, как объяснить то, что он не мог отделить своего брата от всех невидимых сил, которые сформировали их обоих. Это было все, что создало пропасть между ними. Он не знал, как существовать в мире, который был построен вокруг них, в мире, который они продолжали строить для себя, потому что не знали другого пути. В мире, который решил, что его ждет судьба предателя.
Наконец Тор сказал:
— Мы с отцом возвращаемся в Альвхейм.
Локи перекатился на спину, подтянув колени к груди.
— Пришлите мне ворона, когда доберетесь туда, чтобы я знал, что вы в безопасности, — сухо ответил он.
Тишина.
— Я бы хотел, чтобы ты пошел с нами.
— А я — нет, — ответил Локи, уставившись в стену. — Я так рад, что отправляюсь в Мидгард ко всем этим людям, с их очаровательными маленькими человеческими личиками, жирной едой и кровью без магии.
— Будь осторожен, — сказал Тор.
Локи щелкнул пальцами в направлении Тора.
— Убирайся.
Локи уставился в потолок, считая выбоины на кессонных плитках и ожидая, когда раздастся звук удаляющихся сапог брата, а затем тихий щелчок двери. Наконец он провел рукой по волосам… они стали длинными, почти до плеч. Он обернул их вокруг ладони и сжал пальцы, как обычно делала Амора, когда думала; но вместо того, чтобы распуститься, как это всегда было с ней, волосы запутались в тугой узел. Локи опустил руку.