Лола и любовь со вкусом вишни
Шрифт:
Конечно же я в него влюбилась.
Конечно, все закончилось ужасно.
И вот Крикет здесь, и его предпочтения в одежде почти не изменились. Хотя на самом деле немного модернизировались. Рубашка и брюки по-прежнему сидят точно по фигуре, однако теперь Крикет дополнил их аксессуарами. На одном запястье у него часы на широком черном кожаном ремешке, а на другом – множество кожаных и каучуковых браслетов. Крикет Белл выглядит очень хорошо. Даже лучше, чем раньше.
Странно это осознавать, но еще удивительней другое.
Я
При виде Крикета я ощущаю лишь… пустоту.
– Как поживаешь?
Я улыбаюсь теплой, непринужденной улыбкой. Надеюсь, она говорит: «Я уже не та, что прежде. Ты меня больше не волнуешь, и я о тебе совершенно не думаю».
– Хорошо. Правда, очень хорошо. Поступил в Беркли, так что все мои вещи уже там. Ну, ты поняла… В Беркли. Вот зашел, чтобы помочь родителям распаковаться. – Крикет указывает назад, словно коробки стоят прямо там. Он, как всегда, жестикулирует.
– Беркли? – хмурюсь я. – Как в Беркли?
Парень смотрит вниз, на дорожку между нашими домами.
– Я… выпустился раньше. Домашнее обучение, понимаешь? Каллиопа тоже на домашнем, но она решила отложить поступление в колледж на несколько лет, чтобы сконцентрироваться на карьере.
– Так ты живешь там? – Я не отваживаюсь в это верить. – В общежитии?
– Ну да.
ДА! О ГОСПОДИ, ДА!
– Ну, то есть кое-какие вещи я сюда еще перенесу, – улыбается Крикет. – Буду приезжать на выходные и каникулы. И прочее.
Сердце сжимается у меня в груди.
– На выходные?
– Возможно. Я надеюсь. – В голосе парня проскальзывает сомнение. – Все это ново для меня. У нас первую скрипку всегда играла Каллиопа, ты же знаешь.
Я знаю. В семье Беллов все крутилось вокруг карьеры Каллиопы. Должно быть, впервые в жизни планы Крикета больше не зависели от Каллиопы.
– Я видела ее по телевизору в прошлом году, – говорю я, стараясь не выдать волнения от осознания того, что нам придется регулярно видеть друг друга. – Чемпионат мира! Второе место – это было впечатляюще.
– А-а-а… – Крикет прислоняется к оконной раме. Затем потирает нос, и мой взгляд упирается в рисунок на внутренней стороне левой руки: там РЕВЕРСИВНАЯ СХЕМА. – Главное, не упоминай об этом при ней.
– Почему?
Я не могу оторвать глаз от руки парня. Настоящий сюрреализм. Он вечно записывает в этом месте всякие загадочные напоминалки, и всегда черным маркером. Иногда, подражая ему, я тоже так делала. Живот скручивает от воспоминаний. Интересно, помнит ли он? А может, Каллиопа дразнила брата этим, когда меня не было рядом?
– Ты же знаешь Кэл. Второе место для нее не существует. – Парень выпрямляется и, потягиваясь, протягивает обе руки в мою сторону: – А ты как? Прошу прощения, мы все время говорим только обо мне.
– Замечательно. Я – замечательно!
Я –
О, нет! Я до сих пор в пижаме.
А мои волосы! Я до сих пор не сняла парик. Он примялся и пропитался потом.
Все складывается как-то неправильно. Я надеялась, что на мне будет нечто гламурное. Предполагалось, что мы будем в каком-нибудь забитом людьми помещении, где при виде меня у Крикета перехватит дыхание. Я засмеюсь, и его тут же с магнетической силой потянет ко мне. Его появление меня удивит, но одновременно и заинтересует. А затем появится Макс и обнимет меня. И я с достоинством удалюсь, ощущая себя отомщенной. А Крикету останется лишь агонизировать от осознания того, что у него был шанс остаться со мной, но он его упустил.
Вместо этого парень смотрит на меня со странным выражением лица. Брови нахмурены, губы приоткрыты, но он не улыбается. Словно решает трудное уравнение. И с какой стати я вызываю у него подобные эмоции?
– А как дела в семье? – спрашивает он. – Как все поживают?
Выражение лица Крикета нервирует меня.
– Мм… они в порядке. – Я счастлива и уверена в себе. И мне все равно. Не забывай, что мне все равно. – Энди занялся бизнесом. Он печет разные тортики и сам же занимается доставкой. Дела идут хорошо. А у Натана все по-прежнему. Ну, ты знаешь… Все хорошо…
Я отвожу глаза, вглядываясь в темноту улицы. Лучше бы Крикет перестал так на меня смотреть.
– А Нора? – осторожно спрашивает он.
Повисает гнетущая пауза. Немногие знают про Нору, но есть вещи, которые невозможно скрыть от соседей. В том числе и то, что касается моей биологической матери.
– Она… просто Нора. Занимается предсказаниями – предсказывает судьбу по чайным листьям. – К щекам приливает жар. Сколько еще, следуя правилам приличия, мы должны тут стоять? – У нее своя квартира.
– Это здорово, Лола. Рад это слышать. – Крикет не был бы собой, если бы не сказал это действительно счастливым голосом. Все это очень странно. – Вы часто видитесь?
– Не то чтобы очень… Снупи я не видела уже целый год. – Не знаю, зачем я это добавила.
– Он все еще…
Я киваю. Его настоящее имя Джонатан Хед, но я ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь так к нему обращался. Снупи познакомился с Норой, когда они оба были еще подростками. А также алкоголиками, наркоманами и грязными, бездомными панками. Когда он сделал Норе ребенка, она обратилась к старшему брату за помощью. Этим братом был Натан. Меня она не хотела, но и на аборт тоже идти не желала. А Натан с Энди, которые к тому моменту жили вместе уже семь лет, мечтали о ребенке. Они меня удочерили, и Энди взял фамилию Натана, чтобы у всех нас фамилии были одинаковыми.