Лоуни
Шрифт:
— Нормально было.
— Напоминает мне места, где я вырос. Мне не терпелось уехать оттуда. Скажу тебе, когда меня направили в Ардойн, жилье, которое мне предоставили, было просто райским по сравнению с тем, что на острове Ратлин. Для начала, в доме был туалет.
— И как там было? Как в Белфасте? — спросил я.
Я каждый вечер смотрел репортажи про него в новостях: баррикады, бутылки с огнесмесью…
Отец Бернард посмотрел на меня, понял, о чем я спрашиваю, и снова перевел взгляд на
— Ты не захочешь там оказаться, Тонто. Поверь мне.
— Пожалуйста, преподобный отец.
— Откуда такой внезапный интерес?
Я пожал плечами.
— В другой раз, ладно? Хватит того, что Крамлин-Роуд в июле совсем не забава… — Отец Бернард кивнул в сторону поля. — Я собираюсь прогуляться. Хочешь со мной?
Священник раздвинул проволоку, я пролез сквозь нее и в свою очередь сделал то же самое для него. Оказавшись с другой стороны ограды, отец Бернард оправил куртку, и мы двинулись в сторону «Танка», спугнув пару куликов, которые с шумом вырвались из травы и улетели.
— Она желает добра, — сказал отец Бернард. — Твоя мать. Она только хочет помочь Эндрю.
— Я знаю, — вздохнул я.
— Со стороны это, может быть, выглядит и не так, но она сейчас в страхе.
— Да.
— А страх толкает людей на странные вещи.
— Да, преподобный отец, я знаю.
Священник похлопал меня по плечу и сунул руки в карманы.
— Ему станет лучше? — спросил я. Вопрос вырвался, прежде чем я смог себя остановить.
Отец Бернард оглянулся на дом:
— Что ты имеешь в виду под словом «лучше», Тонто?
Я колебался, и тогда отец Бернард, подумав секунду, задал этот вопрос по-другому.
— Я хочу сказать, что бы ты изменил в нем? — спросил он.
Я никогда раньше не думал об этом.
— Не знаю, преподобный отец. Чтобы Хэнни мог говорить.
— Это то, что тебе хотелось бы? Чтобы он заговорил?
— Да.
— Похоже, ты не очень уверен.
— Я уверен, преподобный отец.
— А ты думаешь, что Эндрю из-за этого несчастлив? Из-за того, что он не может говорить?
— Не знаю. Вроде бы не очень похоже.
Отец Бернард взвесил мои слова с глубоким вздохом, а затем заговорил:
— Послушай, не знаю, будет ли Эндрю лучше в том смысле, в каком ты хочешь. Тут Бог решает. Все, что ты можешь, это молиться и положиться на Него в том, что, как Он решит, так и будет лучше всего для Эндрю. Ты еще молишься, Тонто?
— Да.
Отец Бернард насмешливо улыбнулся. Хоть он и задал вопрос, но я думаю, он знал, что я не молюсь, и причем уже давно. Священники, как доктора, знают, что люди врут, чтобы не разочаровывать их.
Мы подошли к «Танку», и отец Бернард положил руку на камень и пощупал поверхность. Он провел пальцем вдоль длинной трещины и выудил клок мха, пропуская его
— Богу известно, что нелегкий это путь, понимаешь? Он позволяет сомневаться в вере снова и снова. — Отец Бернард пристально разглядывал окаменелых моллюсков и аммониты. — А теперь, великий мудрец, скажи-ка, что там говорится в пятнадцатой главе у Луки.
— Насчет заблудшей овцы?
— Да. Ишь, раз ты помнишь это, значит, ты точно еще не проклят на веки вечные.
Отец Бернард двинулся вокруг камня, нащупывая, за что ухватиться, потом подтянулся и влез на самый верх. Уперев руки в бедра, он оглядел пейзаж, а затем его внимание привлекло что-то под ногами.
— Эй, Тонто, — позвал он. — Лезь сюда.
Он опустился на колени и принялся водить пальцами в наполненной водой выемке. Потом озадаченно посмотрел на меня.
— Это буллаун, — сказал он. — Мальчишкой я видел такой у нас на ферме…
Он снова взглянул на меня, взял мою руку и прижал пальцы к краям выемки.
— Чувствуешь, как гладко? Это не вода прорезала. Это вырезано человеком.
— А для чего, преподобный отец?
— Такие вырезали лет сто назад, чтобы собирать дождь. Тогда считали, что, когда вода не касается земли, она обладает магическими свойствами.
Он поднялся и вытер руки о куртку.
— Бабушка заставляла коров на нашем поле пить из него. А если у меня случался жар, она вела меня к нему и купала в воде, чтобы вылечить меня.
— И получалось?
Священник глянул на меня, нахмурился, потом коротко рассмеялся:
— Нет, Тонто, не получалось.
Он слез вниз. Я уже собирался сделать то же самое, как увидел, что на дороге внизу остановился «лендровер». По кресту на дверце я определил, что это была машина Клемента, но самого его в машине не было.
Два человека на переднем сиденье повернули головы в мою сторону, хотя трудно было сказать, смотрят они на меня, на «Якорь» или на рощу позади дома. На что бы они ни смотрели, даже с этого расстояния было видно, что это те двое, которых накануне отец Бернард просил помочь. Один был похож на быка, второй был с собакой. Паркинсон и Коллиер.
— Что это был за шум ночью, преподобный отец? — спросил я.
— Между нами, — отвечал он, — я не слышал ни звука.
— Но вы сказали, что это фермеры.
— Я малость приврал.
— Вы солгали им?
— Слушай, Тонто, я просто старался уверить их в том, что им не грозит быть убитыми в собственных постелях. Ты идешь?
— Да, преподобный отец.
Я оглянулся на «лендровер», и мгновение спустя автомобиль тронулся, выпустив струю серо-голубого дыма.
* * *