Ловец душ и навья невеста
Шрифт:
— Открывай, — кивнул Рихард.
— Не скажешь, что за дичь про цвет волос?
Рихард покачал головой и толкнул дверь.
Мужчина, вскочивший с узкой койки, тут же попятился к стене. Выставив перед собой длинные жилистые руки, он закричал куда-то в сторону:
— Помогите! Не имеете права! Я буду жаловаться!
— Уймись, Венкель, — сказал Зейн. Он быстро приблизился к мужчине и заломил ему пальцы на руке, так что тот заохал и заплясал на цыпочках. — Чего тебе бояться, если ты невиновен? Рихард, чего ждешь?
Рихард сплюнул на и без того заплеванный пол, шагнул к Венкелю,
— Он бьет свою жену, поэтому они ссорились с погибшим. Украл три шендера у булочника. Любитель выпить. Даже, я бы сказал, профессионал.
— А по делу? — спросил Зейн, рассматривая Венкеля, застывшего у стены изваянием.
— Невиновен.
Рихард взял алюминиевую кружку с водой и плеснул Венкелю в лицо. Тот выдохнул, закашлялся, едва не сполз по стене. Зейн поймал его за грудки, тряхнул и усадил на узкую койку.
— Он в порядке? — спросил он с легкой тревогой.
— Будет, к вечеру. А может и к утру, — пожал плечами Рихард. — Я глубоко покопался и не был с ним нежен.
Зейн протянул ему руку, и Рихард ее пожал.
— Передай Карне мое восхищение, — улыбнулся Зейн, концы его рыжих усиков приподнялись, и он тут же охнул и выдернул ладонь из рукопожатия, ставшего слишком сильным.
Рихард пошел прочь и вдруг понял, что тоже улыбается. Он ревнует. Чувство это было новым, странным, немного болезненным, но отчего-то приятным. Выходит, теперь у него есть женщина, которую он не намерен отдавать другому.
***
Когда Рихард ушел, Карна трусливо сбежала наверх от расспросов Греты. Неизвестно, какими талантами обладала служанка, но иногда Карне казалось, что та, с бельмами на глазах, видит еще больше ловца. В ванной Карна сняла халат и поняла, на что так пристально смотрел рыжий следователь: на ее шее красовалась цепочка из маленьких синяков. Засосы. Пошлое, вульгарное слово. Она услышала его еще в институте — от девушки, которая вышла замуж сразу после первого курса, и поговаривали, что для спешки была причина.
И вот теперь ее шея покрыта засосами. И ладно бы их поставил законный муж!
Карна собрала волосы, приподняла их вверх и, повернув голову, скосила глаза в отражение. Пожалуй, придется надеть платье с высоким воротником или вовсе завязать на шею платок. Карна спустила с плеч бретельки сорочки и застыла, глядя на еще один след поцелуя, оставшийся под левым соском. Она прижала ладони к пылающим щекам. Так стыдно! И от произошедшего, и особенно оттого, что где-то в глубине души — или порочного тела, ей жаль, что все не зашло еще дальше.
Когда она вышла из ванной, то наткнулась на Грету.
— Собираюсь постельное белье менять, — заявила та. — Вам как стелить: одну постель?
— Конечно, две! — взвилась Карна.
— Но ведь эту ночь вы провели вместе, — не сдавалась Грета, — Вот я и подумала…
— Мало ли что вы там подумали! Мы живем и спим в разных комнатах, и так будет и впредь!
Она вошла в спальню и демонстративно захлопнула за собой
— Думаю, недолго, — донеслось до нее.
27.
Походив туда-сюда по спальне, Карна вытянула чемодан из-под кровати. Надо признать, дальнейшая работа у ловца невозможна. Хоть он и пообещал забыть и не вспоминать, но ясно же, что ничего забывать он не собирается. Карна взяла фотографию Эдмона и положила ее в чемодан. Но судя по тому, как Рихард целовал ее, как уверенно ласкал и какой отклик сумел вызвать в ее теле, опыт у него немалый. Вполне вероятно, что ночные поцелуи для него лишь приятный эпизод. И тогда срываться с места глупо. Она вынула фотографию из чемодана. Но если для него это ничего не значит, то ей тем более лучше уехать. Она не собирается стоять в одном ряду со шлюхами из борделя мадам Роуз, чьи имена Рихард даже не удосуживается запоминать. Карна вернула фотографию в чемодан, села на кровать и закрыла лицо руками. Но он был так слаб вчера, и так просил не уезжать. Это будет подло с ее стороны — оставить его без поддержки. Тем более результат грядущей проверки очень важен.
Когда стук во входную дверь прервал ее терзания, Карна с облегчением бросилась из комнаты.
— Я открою! — крикнула она, но Греты, кажется, и след простыл.
Сбежав по ступенькам, Карна распахнула дверь, за смотровым окошком которой маячили пышные усы личного слуги Мирабеллы Свон.
— День добрый, — сказал он, приподняв шляпу одной рукой. Слегка настороженно глянул в дом и заходить не стал. — Вот. Просили передать.
Карна взяла у него небольшую закрытую корзинку, в которой что-то пошевелилось, приподняла крышку.
— Собачка? — удивилась она. — Что, снова?..
— Не тревожьтесь, — ответил слуга. — Ведет себя спокойно, и повода для ажитации нет. Мирабелла просила передать ловцу, что интервью прошло удачно. Собака ей больше не требуется, к тому же вызывает у нее негативные эмоции.
— Хорошо, — растерянно кивнула Карна.
— Всего светлого, — мужчина снова приподнял шляпу и быстро спустился по ступенькам к ожидающему его экипажу.
Карна задумчиво посмотрела ему вслед и вернулась в дом. Опустив корзинку на пол, откинула крышку. Собачка, в чью родословную наверняка затесались мыши, страдающие запором, вжалась в дно, выстеленное бархатным одеяльцем и затравленно вытаращила глаза на Карну.
— Бедняжка, — вздохнула та. — Не думала, что когда-нибудь это скажу, но лучше бы ты оставалась в борделе.
Она протянула руку и легонько почесала за остроконечным ухом. Фифи задрожала, но потом вытянула шею, перетянутую розовой ленточкой, подставив голову под ласку. Карна погладила ее, взяла на руки. Лысый хвостик неуверенно дернулся.
— Не бойся, все закончилось, — пообещала ей Карна. — Теперь никакая навь тебя не тронет. Рихард не позволит.
Она села на диван, и Фифи устроилась на ее коленях, глядя на Карну с обожанием. Та погладила горячую лысую спинку, почесала шею. Пальцы то и дело цеплялись за розовую ленточку, усыпанную блестяшками. Карна развязала ее и поднесла к глазам, поддела ногтем сверкающий камешек. Конечно, не бриллиант, а обычное стекло, хоть и удачно обработанное.