Ловец ласточек

Рябова Александра

— Совсем с ума сошла? Ливень, а ты тут!..

Он схватил меня за руку, но я не почувствовала его прикосновения.

— Быстро под крышу! Ты же простудишься.

— Но как же ласточка?

Остановившись, Тау непонимающе посмотрел на меня. Я не знала, рассержен ли он или расстроен.

— Какая ещё к чёрту ласточка?

— Золотая. Которую ты ищешь.

Его ответ исчез в шуме дождя. Всё исчезло. Остался только всепоглощающий ливень.

Я очнулась уже на вышке. Стояла на площадке, слушая и наблюдая, как с меня стекает вода. С Тау не упало

ни капли, дождь обошёл его стороной.

В носу зачесалось, и я громко чихнула.

— Ну вот, так и знал, что простудишься. Тебе бы поскорее домой.

— Всё нормально, — отозвалась я. Закоченевшие пальцы болели, меня трясло, и потому тяжело было устоять на ногах. Я прислонилась к деревянной опоре, обхватила себя руками.

— Зачем ты здесь?

Тау злился. Злился на меня. Глаза защипало, и я опустила голову.

— Могу спросить у тебя то же самое.

— Зачем?

Теперь в его голосе звучала горесть. Я испугалась и вдруг затараторила:

— Из-за ласточки, про которую ты рассказывал. Эта твоя мечта, она потрясающая, она так меня впечатлила, что я не спала всю ночь, а утром решила, что должна непременно помочь тебе, понимаешь? Я хочу, чтобы ты обязательно нашёл эту ласточку, хочу помочь тебе исполнить мечту. Это моё желание. Моя мечта. Я наконец-то нашла её.

— Глупость…

Он произнёс это так тихо, что я едва расслышала. Тау шагнул ко мне, потянулся к моему лицу.

— Эн, это же ужасная глупость, — выпалил он, посмотрев мне в глаза. Щёки согрелись не то от его тёплых ладоней, не то от смущения. — Ты не должна мечтать о том, чтобы исполнить мою мечту. Это неправильно. Чёрт, да ты и не должна делать то же, что делаю я. Таскаться с дурацким биноклем и высматривать птиц — не нужно, если ты этого не хочешь.

— А если я хочу?

— Ты в этом уверена, на все сто? Тебе это может казаться. Ты можешь принимать за желание другие чувства. Нехорошо вот так отчаянно браться за какое-то дело. Тем более, если это чужая мечта.

Что-то трескалось и осыпалось. Словно сам мир трещал по швам.

— Не нужно проживать мою жизнь. У тебя есть собственная. И мечта тоже. Так что бросай эту чушь, ладно? Пообещай, что бросишь.

Я кивнула, не видя ничего перед собой. Дрожь унялась. Снова остался только ливень.

Он был повсюду.

Снаружи и внутри.

Спой для меня

У тебя собственная жизнь, сказал Тау. Очевидная истина. Потому я никак не могла понять, что он имел в виду. Что так взволновало его?

Почему о чём-то можно мечтать, а о чём-то — нет? Что вообще такое мечта?

Как ни странно, эти бесплодные размышления отвлекали меня от повседневных тревог. Дома никто не ждал моего возвращения с работы, и я тоже никого не ждала по вечерам. Вернее, отучила себя ждать. Было грустно, но со временем это чувство притупилось, заместилось чем-то другим. По утрам на плите привычно свистел закипающий чайник, но никто не оставлял

мне завтрак, который бы сохранял тепло к моему пробуждению. Я приспособилась готовить завтраки сама и вскоре даже стала получать от этого удовольствие.

В агентство я ездила вместе с Киром и Петером, и вместе же мы возвращались в общежитие. Вместе ужинали и пили вечерний чай, зачастую вместе проводили выходные. И хотя личные переживания мы упрямо держали в себе, мне было спокойно в их компании. Прошлое не дышало в затылок, а будущее не пугало, как раньше. Не сговариваясь, мы отложили проблемы в долгий ящик, и жизнь замедлилась. Практически остановилась. И если ещё недавно стагнация угнетала меня, то теперь я могла вдохнуть полной грудью. Спешить было некуда.

— Вот вы мечтаете о чём-нибудь? — спросила я однажды за чаем.

Петер дёрнул головой, взгляд его забегал из угла в угол, чашка закрутилась в ладонях. Мы сидели в комнате Кира, и разговор тёк неторопливо, вяло, как это случалось под конец недели, когда каждого больше занимали собственные мысли. Я и Петер разместились за столом, а сам Кир — на полу, прислонившись к кровати. Стульев хватало на всех, и на голом линолеуме было холодно, но уговаривать Кира не имело смысла. Он был не в настроении в тот вечер. Как и многие вечера до этого.

— Ты в детство впала или что? — раздражённо отозвался он. — Ещё дурацкие вопросы будут?

— Просто решила поинтересоваться, — стушевалась я.

— Кир, зачем же грубить? — нахмурился Петер. — Мы так хорошо сидели.

— Хорошо? А кто первым занервничал? Нечего тут.

Петер смущённо опустил глаза, и Кир спохватился:

— Извини, не хотел так резко…

— Нет, это я начала. Простите.

Мы пристыженно смолкли. В тишине раздавалось мягкое тиканье часов, и казалось, можно было услышать биение сердец друг друга.

Шумно выдохнув, Кир поднялся с пола.

— Боже. Ну и жалкое же зрелище мы представляем. Попили чаю, называется. — Он снова выдохнул и потёр виски. — Мечты, да? К чему вдруг ты об этом спросила?

К чему. Я и сама хотела бы знать, почему эти мысли так настойчиво преследовали меня. Почему именно они наполняли мои бессонные ночи и минуты бездельного одиночества. Задавая вопросы, я надеялась хотя бы ненадолго снять этот груз со своих плеч.

— Просто так. Недавно я пыталась вспомнить какую-нибудь свою мечту, но ничего не вспомнила. Может, у меня и вовсе нет мечты.

— Разве это плохо? — сказал Петер. — Я бы с радостью больше ни о чём не мечтал.

— Шутишь?

Он открыл было рот, чтобы ответить, но замялся, отвёл взгляд и неловко поёжился.

— Нет. Ни одна моя мечта всё равно не исполнилась.

— Обычное дело, — холодно произнёс Кир. — Навоображаешь себе не пойми чего, а потом…

Он осёкся. Шагнул от нас, встал спиной, будто бы рассматривал что-то на стене.

— Но как же все те счастливые люди со сбывшимися мечтами? — Петер склонил голову набок. — Если бы мечты всегда сбывались, наверное, каждый был бы счастлив.