Ловец ласточек
Шрифт:
Меня тронула его искренность, и теперь уходить, ничего не купив, было бы невежливо. Смущённая и растерянная, я обвела взглядом стеллажи.
— Тогда… покажете цветные карандаши?
Больше мне не хотелось ни убежать, ни спрятаться. Он взахлёб рассказывал про достоинства карандашей разных марок и, принеся чистый лист, восторженно отмечал особенности плотности и текстуры выходивших из-под моей руки штрихов. Он больше не напоминал мне Юлиана. Нет, блеск в его глазах был совсем таким же, как у Тау, когда тот говорил о птицах. И хотя я почти сразу решила, какие карандаши возьму, я позволила
Я возвращалась домой, неся греющий руки бумажный свёрток, и думала о том, что скоро начнутся снегопады. Мои мысли не метались, как обычно, в поисках предмета для рисования. Ещё не купив карандаши и бумагу, я знала, кого нарисую первым.
Где-то в агентстве хранилось наше общее фото, которое можно было взять за ориентир. Но я не собиралась ждать до понедельника. К тому же, мне хотелось нарисовать Лайонела по памяти. Так, чтобы его внешность, насколько бы далека она ни оказалась от действительности, отражала мои чувства к нему. А может, и чувства всех нас.
Положив перед собой золотую заколку, я сосредоточилась. Закрыла глаза и представила Лайонела. В нашу первую встречу, в день прощальной вечеринки. Он оживал в моём сознании, вырастал и наливался красками, словно распускающийся бутон. Ярко-красный и пышный, как амариллис. Его образ источал золотистый свет, чистый и тёплый, и казалось, я видела это сияние ещё вчера, но почему-то боль, которой оно отдавалось, была застарелой и царапала, точно затупившийся нож. С такой же болью Лайонел смотрел на меня тогда, прощаясь.
Я просидела над портретом полночи и, закончив, убрала его поглубже в ящик стола вместе с заколкой.
Франтишка всё меньше и меньше времени проводила в агентстве. Она стала позже приходить, говоря, что её задерживают в садике, а потом и домой начала уезжать раньше, ссылаясь на усталость. Обеды, что она готовила, становились проще и чаще повторялись. В гостиной скопилась пыль, полы в прихожей были усеяны следами от уличной обуви. Я взяла на себя мытьё посуды и поддержание чистоты на кухне. Никто не задавал вопросов и не выказывал беспокойства, потому что Франтишка оставалась такой же бодрой и улыбчивой, какой была всегда. Словно бы она почувствовала себя лучше после того случая с анонимным письмом.
И вот, одним пасмурным ноябрьским днём, Франтишка не пришла.
Какое-то время мы ждали. Потом сходили в магазин, и Кир приготовил еду. Я подумала, что уже давно так вкусно не обедала.
— Не в обиду Фани, но может, ты всегда будешь готовить, Кир? — сказал Петер.
— Тебе недостаточно того, что я делаю дома?
— Дома ты обычно кормишь нас полуфабрикатами.
— Какая разница, что есть? И вообще, я ненавижу готовить.
— Тогда нечестно, что у тебя это так хорошо получается, — надул губы Петер. — Я бы хотел научиться, но мне совсем не даётся.
Он спрятал руки под столом, точно стеснялся их.
Я собрала грязную посуду, Кир поставил вариться кофе. Франтишка так и не появилась. Я не могла вспомнить, когда последний раз снимала её чашку с полки. Стало тревожно.
Допив кофе, мы молча сидели на кухне втроём. Кир то и дело поглядывал на часы,
Из прихожей донёсся стук каблуков, и в двери показалась Мария. Вид у неё был мрачный.
— С Франтишкой что-то случилось.
Сердце моё упало, и, чтобы не свалиться вслед за ним, я схватилась за край стола. В глазах потемнело.
— Что ты узнала? — спросил Кир с лёгкой дрожью в голосе.
— Она уже две недели как не работает в детском саду. Я звонила ей домой, но она не отвечает. Кто-то должен к ней съездить. Будет лучше, если это сделаешь ты, Марта.
Я пришла в чувства и посмотрела на Марию. Мольба, читавшаяся в её холодном взгляде, напугала меня. Но ещё страшнее было от того, с чем мне предстояло бы столкнуться.
— Хорошо, — выдавила я. — Только возьму кое-что из дома.
К Франтишке я поехала сама. Трамвай приятно потряхивало, и эмоции унимались, позволяя мне мыслить более трезво. У меня не было плана действий. По правде, я не имела ни малейшего понятия, что делать. Мама сказала бы: «Ты разберёшься на месте». Но я сомневалась как в своей интуиции, так и в том, справлюсь ли вообще. Что бы меня ни ожидало, морально я не была готова.
В тот единственный раз, когда Франтишка пригласила меня к себе, мы испекли торт Юлиану на день рождения. Как же сильно всё изменилось за каких-то пару месяцев. Я шла мимо жавшихся друг к другу домов, высматривая номерные таблички, чуть бликующие в ярком свете фонарей. На домофоне нужного подъезда среди прочих значилась фамилия Франтишки. Ответа долго не было. Спустя минуту я заподозрила, что её могло не быть дома, но продолжила стоять под дверью, потому что всё равно не знала, где ещё искать. Вдруг гудки прервались.
— Да? — тихо прохрустел динамик.
— Фани, это я, Марта. Я… мы… У тебя всё хорошо? Ты не предупреждала, что берёшь сегодня выходной.
Динамик хрустел, но Франтишка ничего не говорила.
— Я могу зайти? Мы с тобой давно не виделись вне работы, не болтали о том о сём.
Домофон замолк. С щелчком дверь открылась, и я, сглотнув, ступила внутрь.
Она стояла на лестничной площадке. Свет, скроенный в прямоугольник окном между этажами, падал ей на ноги и резкой границей пересекал живот. Лицо оставалось в тени.
— Марта! — в её голосе слышалась улыбка. — Вот это сюрприз! Заходи скорей.
В квартире было сумрачно и прохладно. Не заперев за мной дверь, Франтишка засеменила по коридору и скрылась за поворотом. Судя по звукам, она суматошно приводила в порядок кухню. Комнаты были тёмными, однако, проходя мимо спальни, я смогла разглядеть смятую постель и разбросанные по полу вещи.
— Я, конечно, не ждала гостей сегодня, но сейчас что-нибудь сообразим. Ты голодная? Ничего готового у меня нет, и продуктов что-то тоже мало. Ох, как не вовремя всё покончалось, ха-ха!