Ловец Мечей
Шрифт:
Алис с улыбкой пригласила принца и его «кузена» в вестибюль.
– Монсеньер! – При виде Конора она буквально засияла от счастья. – Мой господин. – Она поклонилась Келу. – Какая приятная неожиданность! Если я не ошибаюсь, ваши друзья уже здесь.
Фальконет и «избранные», которых он с собой притащил, подумал Кел и тихонько вздохнул.
– Мы долго ждали этого момента, донна, – ответил Конор. – Где же отдохнешь после трудного дня, как не под вашей крышей? – Он вытащил из кармана красное картонное сердце и протянул его Алис.
Хозяйка борделя улыбнулась и сунула его за лиф платья.
Донна Алис была из тех женщин, чей возраст не поддается определению. Ее кожа выглядела гладкой,
Алис провела их в главный салон, где уже зажгли масляные лампы с часовым механизмом и расставили свежие цветы в высоких стеклянных вазах. Черная лаковая мебель была украшена вставками из шэньчжоуского нефрита, а на резных ширмах из Гымчосона были изображены драконы, мантикоры и другие вымершие существа. В комнате стоял сильный аромат жасмина и благовоний – Кел знал, что скоро его одежда и волосы пропитаются этим запахом.
Джосс Фальконет, развалившийся на зеленом бархатном диване, вяло помахал им. Джосс был самым младшим членом Совета – он получил хартию на торговлю пряностями два года назад, после смерти отца. Это был привлекательный молодой человек с острыми скулами и прямыми черными волосами, доставшимися ему от матери, уроженки Шэньчжоу. Судя по всему, он не скучал: темнокожий юноша играл кружевными манжетами, которые высовывались из рукавов его алого бархатного фрака, а молодая блондинка, сидевшая с другой стороны, прижималась к его плечу. На шее у него поблескивало ожерелье из необработанных рубинов, оправленных в серебро. Если он был доволен услугами куртизанки, то выдергивал камень из оправы и дарил ей (или ему). Эта привычка сделала его очень популярным в Храмовом квартале.
– Превосходно, – протянул Фальконет. – Наконец-то появился хоть кто-то, с кем можно поиграть.
Кел опустился на резной нефритовый стул. Это был не самый удобный предмет мебели в салоне, но Ловец Мечей пока и не собирался расслабляться.
– Мне кажется, у тебя и без того предостаточно развлечений, Джосс.
Фальконет улыбнулся и жестом указал на столик из розового дерева. На нем уже была приготовлена доска с фигурами для игры в «замки», рядом лежала колода карт. Фальконет был заядлым игроком, и ему почти всегда удавалось уговорить Конора на партию-другую. Если игры поблизости не оказывалось, они заключали пари насчет того, кто из придворных первым уснет на банкете, или на то, когда в следующий раз пойдет дождь.
– Я не эти игры имел в виду, Кел Анджуман. Мне нужен вызов, нужен серьезный соперник, а куртизанки вряд ли могут быть серьезными соперниками – при всем уважении, дорогие мои, – поскольку они склонны поддаваться. Партию в «замки», принц?
Конор упал в черное кресло.
– Разумеется.
Его глаза были полузакрыты, как будто он устал или был недоволен чем-то. Фреска на стене у него за спиной изображала сцены оргии: толпа молодых идолопоклонников предавалась разврату на мраморных ступенях какого-то храма. Женщина с распущенными золотыми волосами, приоткрыв рот в экстазе, стиснула коленями бедра партнера; мужчина прижал юношу к колонне и ласкал его; женщина с волосами, перевитыми лентами, опустилась на колени, чтобы доставить
Алис перевела взгляд с росписи на Конора и улыбнулась своей кошачьей улыбкой.
– Закуски, монсеньер?
Конор кивнул; его внимание уже поглотила доска для игры в «замки».
Хозяйка позвонила в серебряный колокольчик; через несколько минут двери салона распахнулись, и в комнате появилась группа куртизанок. Они расставили на низких столиках из розового дерева серебряные блюда. Блестящие устрицы, похожие на перламутровые серьги, покоились среди колотого льда; половинки гранатов с полупрозрачными рубиновыми зернышками были обложены крупными вишнями. Густой шоколад в чашечках был посыпан шафраном и золотой пылью.
Кел перехватил многозначительный взгляд Конора: разумеется, все блюда и напитки были афродизиаками – предназначались для того, чтобы разжигать желание. Это казалось вполне естественным; Алис зарабатывала деньги не на карточных играх, в которые играли ее посетители.
Прежде чем покинуть салон, хозяйка положила руку на плечо Келу, и он почувствовал аромат мирры. Женщина негромко спросила:
– Насчет той встречи, которую вы попросили меня устроить, – сейчас подходящее время?
Кел кивнул.
Алис прикоснулась к его щеке.
– Когда я дам знак, идите в библиотеку, – произнесла она и вышла, шурша юбками.
Кел оглянулся и обвел взглядом комнату, но никто как будто бы не обратил внимания на его разговор с Алис; все смотрели только на Конора. Куртизанки окружили принца и уже присаживались на подлокотники его кресла, как птицы на ветви дерева во время бури. Другие расхаживали по комнате, болтали между собой. С тех пор как «Каравелла» попала под покровительство Дома Аврелианов, она превратилась в один из самых дорогих домов терпимости в Храмовом квартале, и куртизанки здесь были все как на подбор – прекрасны, искусны в своем ремесле. И еще они обладали неистощимым терпением. Мужчины и женщины были одеты просто, в белые одежды; в древние времена так одевали несчастных, предназначавшихся в жертву жестоким богам. Белые платья и костюмы составляли контраст с черной мебелью, и Келу это напомнило часы на Ветряной башне – белый циферблат, черные цифры и стрелки.
Девушка с рыжими волосами принесла Келу чашку шоколада; он поднял голову и взглянул ей в лицо, думая увидеть Силлу, но это была незнакомка. Силла до сих пор ему нравилась. Во время их последней встречи в «Каравелле» она сказала, что накопила достаточно денег и собирается открыть собственное заведение дальше по улице. Может быть, она уже ушла от Алис?
Конор «съел» фигуру Фальконета и самодовольно хмыкнул. Кел машинально наблюдал за ним; это стало его второй натурой. Наверное, это похоже на связь матери и ребенка, подумал он; мать всегда знает, где ее дети, как они себя чувствуют, довольны они или расстроены. Наверное. На самом деле он этого не знал. Он не помнил матери.
Фальконет, ничуть не огорченный потерей, откинулся назад и поцеловал блондинку, уцепившуюся за его левое плечо. Она наклонилась к нему, и волосы, как золотая вуаль, упали на его бархатный фрак.
Появились другие богатые посетители. Кел узнал только одного – сьера Люпена Монфокона, владельца монополии на торговлю тканями. Всем на Горе было известно о любви этого бонвивана и эстета к еде, вину, деньгам и сексу. Это был элегантный мужчина со смуглой кожей; один дуэльный шрам пересекал его скулу, второй находился на горле. В молодости он считался законодателем мод при дворе, и сыновья аристократов подхватывали любые его выдумки, от штанов из меха рыси до бумажных шляп. Сейчас ему было немного за тридцать, и Кел подозревал, что его сильно раздосадовала необходимость уступить Конору звание главного светского щеголя.