Ловец
Шрифт:
Спустя полтора часа я шла по коридору школы причесанная, в «покаянном» платье Марлен и сжимала вспотевшие ладони.
Зак ждал меня у дверей в приемную, а в руках у него был злополучный талмуд.
Я подошла, не зная, с чего начать разговор. Зато куратор, похоже, в таких делах уже поднаторел, поскольку протянул мне злополучную книженцию отточенным жестом со словами:
–
Я медленно начала заливаться краской, но руки к пропаже все же протянула.
Мы так и замерли. Он держал книгу с одной стороны, я – с другой.
– Я обнаружил ее сегодня на подоконнике в коридоре, – начал Зак, глядя мне в глаза, – она возмущенно шелестела страницами, отчаянно отбивалась от учеников, норовя схлопнуться и оттяпать руку любому, кто попробует взять ее в руки.
Надо ли говорить, что после его слов желание взять талмуд обратно резко поубавилось.
– А ты не знала, что магические книги могут за себя постоять?
– Нет, – до этого момента я думала, что краснеть сильнее – уже некуда. Но я ошибалась. Определенно, по пунцовости я превосходила сейчас кораллы.
– Многие из магических учебников безопасны лишь для своих хозяев, будь те постоянными или временными, - смилостивился Зак, а потом добавил:– Ну теперь ты это точно знаешь. Кстати, твоя книга на тебя обиделась. Так что теперь тебе придется ее долго уговаривать, чтобы она открылась на нужной странице.
Я опечалилась окончательно. Зак наконец-то отпустил свой край талмуда, и я прижала учебник к себе. Вот ведь. А с виду такая миролюбивая книжка. Ее и не заподозришь в том, что она способна держать круговою оборону от жаждущих приобщиться к бесплатным знаниям.
Я почувствовала, как талмуд тяжелеет в руках, а края его обложки становятся острыми. Книга мстила, как могла, своей непутевой хозяйке.
Идя за куратором в аудиторию, в мыслях прикидывала, как задобрить собственный учебник, и задумавшись, не заметила, что Зак остановился. Врезалась прямо в его спину. И отлетела бы, плюхнувшись на то место, которое участвует во всех сферах человеческой жизни, от учения до приключения, но меня успел подхватить обернувшийся куратор.
Я так и зависла в прогибе, поддерживаемая за талию Заком, с книгой в руках. Вторая рука куратора аккуратно легла мне под лопатку. Поднимал меня бывший жених медленно и аккуратно, как хрустальную статуэтку, а потом…
– Знаешь, Шенни, не хотел дарить тебе это в коридоре. Боялся, что случайный свидетель все не так поймет, – с этими словами Зак протянул мне сверток. – Это тебе.
– Это за брата. Он вчера пришел домой в третьем часу ночи. Весь мокрый, грязный и молчаливый. Зашел ко мне в кабинет. Я за работой бывает и до пяти утра засиживаюсь, – словно оправдываясь, пояснил Зак. – И поклялся, что больше никогда, никогда не будет участвовать в гонках. Сам. Добровольно. Принес мне клятву древних. На крови. – куратор говорил, словно клинком слова отсекал, чеканил. – А потом рассказал все.
Я чуть не взвыла. Вот трепло! Мысли у меня были сплошь членовредительские и все адресованы одному юнцу.
– Поэтому я безмерно благодарен тебе, Шенни. За то, что ты сумела донести до Клима простую истину, которую от меня брат слышать не хотел. Пусть и так, после этих проклятых гонок, но я рад, что он наконец-то одумался.
Он замялся, не зная, что сказать еще, и повторил.
– Это тебе. Подарок в благодарность.
Произнесено это было так искренне, что отказать я не смогла. Протянула руку к свертку. Под пальцами зашуршала оберточная бумага, и в моих руках оказалась шаль.
Увы, я знала, сколько стоит это ажурное полотно. Теплое, согревающее даже в лютые морозы лучше меха, это вязанное чудо могло пройти сквозь кольцо, не застряв. И стоило оно в три раза дороже, чем мы вчера, вместе взятые с Климом, выиграли.
С губ уже хотели сорваться слова о том, что это слишком дорогой подарок, и я не вправе его принять, как Зак подошел и собственноручно накинул мне шаль на плечи. Чуть задержал свои руки на моих и прошептал:
– Прошу, не отказывайся. Иначе мне придеться ломать голову над другим подарком. А если думаешь о цене, поверь, то, что ты сделала для Клима, стоит намного дороже.
Потом, словно опомнившись, что он куратор, а я его подопечная, резко отстранился. Шаль нежно обнимала плечи, а я поняла, что этот подарок – гораздо лучше дежурного букета цветов или украшения. Он пропитан заботой, вниманием, пониманием и уважением.
– Спасибо, – сказала и оробела.
Зак тоже чувствовал себя не в своей тарелке но все же, преувеличенно бодрым тоном начал:
– Ну, раз уж домашнее задание не сделано, то приступим к изучению новой темы.
Он рассказывал, а я старательно записывала. Вредная книженция, так и не открывшаяся на протяжении всех двух часов, что шло занятие, покоилась на краю парты.
<