Ловец

Мамаева Надежда Николаевна

Дорогу я помнила смутно, но сейчас единственное, чего мне хотелось, это уйти отсюда побыстрее. Передо мной расступались, но вслед несся шепот:

– … Четверо. В этот раз двое из моря не вернулись.

– А кто?

– Рисковый Ник с рулевым. Его, вроде говорят, Череп ледяным копьем пробил.

–

Так не по правилам же…

– А кто эти правила по ту сторону барьера разбирать будет?

– Череп в последнюю гонку изрядно выиграл, да еще и на себя сто талеров поставил…видать, и сегодня хотел. Да только сам не вернулся, как и его напарник.

В толпе переговаривались, и эти голоса… С такой же интонацией можно обсуждать цену на брюкву на базаре. Праздное любопытство, не более.

Я понимала, что четверо оставшихся в море – это моя вина. Уже почти не видя ничего перед собой, сцепив зубы, упорно шла вперед, когда мне перегородил дорогу здоровяк.

– Малышка, есть выгодное предложение. Перетереть не хочешь?

Смерила громилу взглядом. Мокрый до нитки, как и я. Напрягла память и вспомнила: это его перекошенную рожу я видела, когда мы сигали через барьер. Похоже, передо мной маг, но сдается, он не заканчивал даже начальной школы для чародеев. С другой стороны, если сумел удержать течение, значит, уровень явно не штилевика… Неужели дикий?

– Что именно? – я посмотрела на него в упор.

Страх остался по ту сторону барьера. Инстинкт самосохранения самоубился еще тогда, когда я согласилась участвовать в гонках, зато адреналин бурлил в крови взбесившимся гейзером.

– Я смотрю, ты с напарником своим на ножи встала, – глубокомысленно начал он.

– И? – вздернула бровь.

Понять, к чему мужик клонит, было не сложно, но я не собиралась облегчать ему задачу.

–Зря он такого сильного огневика обидел. Небось, меньше половины пообещал? – меж тем начал вести деловые переговоры здоровяк.

Я лишь вздохнула и мысленно досчитала до пяти. Эту махину просто так не вырубить, разве что магией в лоб зазвездить, и то не факт. А судя по решительному виду мужика, тот задался целью провести дипломатические переговоры до победного заключения двусторонних соглашений.

– Видел, как ты сварила Черепа. Впечатляет. Не хочешь со мной в связке быть, раз уж этот хлюпик не у дел?

Я уже про себя составила заковыристый маршрут и собралась его озвучить, когда из-за

спины донеслось:

– Чокнутая со мной. Такие выяснения отношений в нашей связке в порядке вещей. Просто она – горячая штучка.

Меня тут же нахально приобняли за талию, а в ухо серьезным, ничуть не подходящим к развязным манерам, тоном прошептали: «Уходим, живо! Сейчас облава начнется».

Сколь бы матерные чувства я не испытывала к Климу, но разум все же возобладал.

Я кивнула, подтверждая слова «напарничка».

Громила нахмурился, но, отойдя с дороги, веско бросил:

– Но, Чокнутая, если надумаешь, Сивый будет ждать.

Прозвище громиле шло. Да какой шло, оно летело к нему навстречу со скоростью пули, чтобы впечататься намертво этому седому бугаю с двумя косицами и руками, которые я обхватить могла бы разве что двумя своими ладонями.

Угукнула в ответ, когда Клим буксиром уже тащил меня куда–то за угол. А потом по ушам ударила сирена. Законники.

Убегали мы, как выразился Клим, по всем законам кулинарного жанра: закладывая кренделя, усиленно шевеля булками, кроша батон на попадающихся под ноги крыс, и всей душой не желая сушить сухарей.

Наконец, когда в одной из подворотен мы буквально влипли в стену, а патруль пронесся мимо, «напарничек», тяжело дыша, уточнил:

– Больше бить не будешь?

Я так же, выплевывая воздух, заверила:

– Буду, дай того, отдышаться…

–А…. ну давай это, отдышивайся и поговорим.

С этими словами он согнулся и упер руки в колени. Я последовала его примеру. Так мы и стояли, сопя и пытаясь выровнять дыханье, а потом, неожиданно, кажется, даже для самого себя, Клим выдал:

– Извини, что не предупредил. Но иначе бы ты струсила. А мне нужна была связка.

– А жизнь твоя, тебе, значит, не нужна?

Вода капала с подола юбки, в то время как спина была сырая уже от пота.

– Ты о том, что случилось на гонках? Но это их неотъемлемая часть.

– Смерть всегда неотделима от жизни, но глупая смерть забирает с собой еще и часть того времени, что отведено твоим близким.