Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели
Шрифт:
С крейсера, который находился на расстоянии около полутора миль, в дополнение к флажному сигналу замигал ратьеровский фонарь.
— Разрази гром их королеву, я думаю, что они требуют остановиться, — нервно откашлявшись, сказал капитан.
— Будем идти, как идем, — ответил штурман. — Мне сдается, это похоже на пиратство в открытом море…
— Защищаться нам все равно нечем…
— Пусть берут на абордаж, а потом в морском суде в Лондоне или Амстердаме выяснится, кто прав, а кто нет…
Капитан позавидовал хладнокровию своего помощника.
— Запишите все это в вахтенный журнал, вдруг пригодится, — сказал он с глубоким сомнением. Ничего другого все равно не оставалось. Они жили в те сравнительно благословенные
Капитан, ничего не говоря помощнику, все же надеялся на чудо. Уж очень убедительно звучали слова иностранца, передавшего ему пачку фунтов, никак не оговоренных раньше. Умеют же люди внушать к себе уважение. Без всяких расписок сунул в руку и сказал, кроме прочего:
75
Первый пассажирский лайнер нейтральной державы (САСШ), торпедированный германской подводной лодкой (U-20) в начале Первой мировой войны (07.05.15), на котором погиб 1201 человек, что послужило одним из формальных поводов вступления Америки в войну. Начало неограниченной подводной войны.
— Мастер Тромп, надеюсь, эти деньги укрепят вашу решимость. Есть поговорка: «Кто не рискует, тот не пьет шампанское». Рискуйте, будет что вспомнить. И твердо помните — мы себя обижать никому не позволяем.
Очень хотелось спросить, кто такие «мы». Капитан знал массу языков, но не смог уловить ни малейшего намека на акцент, приоткрывший бы национальность заказчика. В слова об «уругвайском еврействе» он не поверил с самого начала.
Более же всего мастера Тромпа удивило то, что человек, годившийся ему в сыновья, держался столь властно и говорил с жесткостью, достойной адмирала.
Как бы там ни было, если не случится самого худшего, спрятанных в «набрюшнике» денег хватит, чтобы, добавив к уже скопленным за долгие годы плаваний, уйти на покой, не слишком нуждаясь. А о грузе он ничего не знает и знать не хочет. Есть фрахт, коносамент, другие бумаги, есть и представитель грузоотправителя, он отвечает за все, а капитан — только за свой пароход и верность курса.
— Начинаем работать по схеме «Корсар», — передал Белли по радиотелефону Кирсанову.
Чем хороши нынешние времена — так это ощущением свободы и независимости. Свободы действовать по собственному усмотрению и вне зависимости от новомодных технических выдумок — радиолокаторов, пеленгаторов, самолетов-разведчиков, подводных лодок, которые так осложняли жизнь следующих поколений военных моряков. А здесь нет в поле зрения неприятельского судна — и беспокоиться не о чем. Появится — все будет решать скорость, умение маневрировать, дальнобойность орудий и меткость комендоров. Как в настоящем рыцарском поединке.
Старший лейтенант Белли был несказанно горд тем, что в двадцать пять лет командует лучшим в мире крейсером. Жизнь складывалась прекрасно. Ледяным тоскливым вечером на омском вокзале судьба дала ему шанс, единственный выигрышный среди миллионов пустых или роковых. Без всяких усилий с его стороны, за исключением того, что он барахтался до последнего, как лягушка в горшке со сметаной, и сумел дожить до нужного момента. Ну а дальше просто исполнял свои обязанности, как учили. И вот он стоит на мостике своего корабля и готовится выиграть свой первый бой.
Старый героический «Изумруд», встретившись с вражескими крейсерами такого класса, мог бы рассчитывать только на мощность своих машин, позволявших дать двадцать четыре узла против их восемнадцати, а нынешний — совсем другое дело.
Владимир не испытывал, подобно Ростокину, душевных
Может быть, сейчас на крейсерах несут службу такие же юные сублейтенанты, которым через двадцать лет предстоит стать коммодорами и адмиралами, и теперь они получают первые уроки службы под девизом: «Кто взял, тот и прав! И плевать мы хотели на законы и обычаи».
Что ж, всякая палка — о двух концах, от века известно.
Белли двинул рукоятку телеграфа на «Полный». «Изумруд», легко разрезая волну, начал разгоняться, причем вместо столбов черного дыма, бьющих из труб англичан и затягивающих мглой половину горизонта, над ним тянулась едва заметная полоса сероватого горячего воздуха. Почему и заметили его сигнальщики «Гибралтара» недопустимо поздно, когда он приблизился уже на десять миль. Для стотридцатимиллиметровок русского крейсера — дистанция открытия действительного огня. Для английских пушек далековато, конечно. В конце девятнадцатого века нормальной считалась втрое меньшая.
Появление неизвестного, явно военного корабля вызвало среди командования обоих крейсеров скорее недоумение, чем панику. Хотя ни один сигнальщик и офицер не смогли определить имя и национальную принадлежность незнакомца, но тип не вызывал сомнения. Он относился к дальним разведчикам, или «скаутам», только недавно начавшим входить в военно-морскую моду.
Но кораблей с таким силуэтом и архитектурой не числилось в составе ни одного из мало-мальски серьезных флотов. Это не был француз, немец, американец, русский. О вероятных противниках и соперниках англичане знали все. Даже о тех единицах, что пока находились в постройке. До Первой мировой войны понятия «военной тайны» в нынешнем понимании еще не существовало. Та же Великобритания и Германия, невзирая на собственные стратегические расчеты в отношении России, безотказно строили для нее боевые корабли на своих верфях.
Впрочем, имелось в мире достаточное количество мелких «морских держав» вроде Чили, Аргентины, Бразилии, Португалии, заказывавших штучные экземпляры боевых единиц самого экзотического вида и назначения на частных верфях, запоминать силуэты и ТТХ которых старались только истинные любители. Строевым офицерам крупнейшего в мире флота это было ни к чему.
— Что-то похожее, кажется, я встречал в одном журнале, — с долей сомнения сказал инженер-механик «Гибралтара», — немцы проектировали крейсер похожего типа для России, но не уверен, дошло ли дело до постройки… [76]
76
Имеется в виду крейсер «Новик», заложенный осенью 1899-го на верфи «Шихау», в Эльбинге. Послужил прототипом для построенных в 1903 — 04 гг. на Невском металлическом заводе, СПб, «Изумруда» и «Жемчуга».
— Не имеет значения, — пожал плечами командир, — в строю ни у тех, ни у других этого корабля нет. И меня гораздо больше интересует, зачем и почему он появился здесь именно сейчас. В его присутствии потрошить голландца будет не слишком комфортно.
— Да наплевать, сэр, — хохотнул старший офицер. — Международной морской полиции пока не придумали. Сейчас мы предложим ему показать флаг, поболтаем о том, о сем, да и разойдемся. Что ему тут делать? Мы все в нейтральных водах. Голландец от нас в любом случае не уйдет…