Ловушка для ворона
Шрифт:
Мальчики двинулись вдоль дороги, чтобы поймать попутку. Морган замолчал на несколько минут и заметил, но уже без прежнего раздражения:
— Я тебе ничего не должен. В том числе отвечать на вопросы.
— Знаю, — и через несколько секунд добавил: — а нет, кое-что всё-таки должен. Ты сжёг мои пончики!
— Ни о чём не жалею, — фыркнул Морган. — Тебе надо поехать за Луизой, как собирались изначально, и помочь ей в случае чего.
— Доверяешь мне свою сестру? Не боишься плохого влияния лжеца и повесы?
Дэн
— Вынужденная мера. Сомневаюсь, что ты хуже Зеффа.
— Ооо, уже первые комплименты, птенчик. Да наши отношения продвигаются со скоростью света!
Глава 12. Он был единственным, что имело смысл
— Эдд? Мулат с косичками, владелец казино?
Дэн кивнул.
— Так он знал про меня. Поэтому, когда увидел шрам тогда в казино, дёрнулся, как от прокажённой, и отпустил.
— Да. Эдд, конечно, сволочь, но он бы никогда не тронул моих близких. Кое-какие понятия у него есть.
— Зато у тебя нет! Мог бы предупредить, что растрезвонил обо мне на половину города!
— Я не трезвонил. Рассказал только про шрам от потери магии. И про подругу без магии, но это было в разные дни — и то только для того, чтобы он не совал свои клешни к тебе ради помощи в грязных делишках.
— Какая похвальная откровенность. Зато в общении со мной ты о многом умолчал. Оказывается, ты у нас ведьмак. А ведь Морган с самого начала на это намекал.
Лицо Дэна исказилось от вины — редкое явление.
— Я не мог сказать тебе, видя, как ты мучаешься от потери своих сил. Ты о магии и слышать ничего не хотела.
Зато рассказы Виктора о том, что колдовать может каждый, уже не казались такими безумными.
— О магии да, не хотела. Но не о тебе, Дэн! То есть всё это время я думала, что мы друзья, а ты просто жалел меня?
Считал настолько ничтожной, что думал, что я не могу справиться с этой новостью.
— Расскажи, Дэн, что ещё ты сделал из жалости?
— А не потому ли ты уехала из Матто, чтобы не видеть, чего лишилась? Ты оборвала связи со всеми! Со всеми, Марла! Общалась с единственным знакомым из прошлой жизни — мной! Человеком, в котором не было ни капли магии! Да и не нужна мне эта она, если бы я мог, я бы отдал её тебе всю, не раздумывая. Я не жалел тебя, я не хотел, чтобы ты в очередной раз сбежала. И на этот раз не ко мне, а от меня!
У меня неприятно кольнуло в груди. Мне не хотелось признавать, что Дэн, скорее всего, прав, но даже я не научилась самообману такого уровня. Морган тактично молчал.
— Я устала от этого разговора. Давай обсудим всё это потом, у тебя скоро поезд. Морган, лучше поезжайте вместе. Тем более, что вы так подружились.
— Мы не подружились.
— Зря.
Перед тем, как захлопнуть дверь, я бросила:
— У вас больше общего, чем вы думаете. Вы оба жалеете меня. И, дьявол, не понимаете, что жалость может разрушить даже бога. Любого из сотни богов.
— Оба жалеем? Или оба любим, птичка?
Я проигнорировала его признание и захлопнула дверь, услышав напоследок обрывок разговора:
— У тебя что, все птички и птенцы?
— А ты что думал, что ты особенный?
***
Дэн уехал рано утром и не стал будить меня, за что я была ему благодарна. Мне предстоял сложный день. Возможно, даже несколько дней.
Я не представляла, чего мне ждать, но точно была уверена, что попробую, особенно после того, как Дэн, не проявлявший никогда способности к магии, вдруг обрёл её. Это было немного обидно, потому что он запросто получил то, чего я всем сердцем желала. И то, что ему совсем не было нужно.
Наспех одевшись, я вышла в гостиную, где меня уже ждал Морган с кружкой кофе и книгой в руках. Он вообще спал?
— Я провожу тебя.
— Как пожелаешь, Морган. Но тут идти минут семь максимум.
Он ничего не ответил и протянул мне чёрную термокружку и крафтовый пакет.
— Карамельный латте и эклеры. Вряд ли у тебя есть время на полноценный завтрак.
— Спасибо.
Когда мы уже почти подходили к институту, он попытался заговорить вновь.
— Я согласен с тобой. Жалость друга может ударить сильнее, чем ненависть врага
— Конфуций?
— Твоя бабушка.
— И к чему всё это, Морган?
— К тому, что Дэн не жалеет тебя. Я не оправдываю его, и он вообще мне не нравится. Но жалость — это последнее, что можно испытывать к такой сильной женщине, как ты. И я тоже не...
— Я не винютебя, Морган. После того, как я полночи рыдала на твоих глазах, любой решил бы, что я поломанная кукла
— Я не жалею тебя, — с нажимом повторил он. — Я оберегаю. Это разное.
— И какой плюс от твоего благородства?
— Что? Ты о чем?
— Ты благородный, это факт. Не врешь, насколько можешь, держишь обещания, оберегаешь других. Что из этогодлятебя? Ты разве не хочешь делать то, чего истинно желаешь? Это ведь тоже про честность и благородство. Только уже перед собой.
— Не предавать себя сложнее, чем других. Слишком тонка грань предательства, её можно постоянно смещать и делать вид, что не замечаешь перестановки. Но с каждым таким движением ты отодвигаешь часть себя. Кажется, что к ней всегда можно вернуться и попроситься обратно. Но предательство — маленькое убийство. Не важно, себя или других. Эта часть потеряна навсегда. Так и предаешь себя, пока ничего не останется.