Ловушка для ворона

Гюльгезян Лусинда

— Интересно, — довольно протянул Виктор. — Ты уверена? Что-нибудь помнишь?

— Всё. Я помню всё.

— Это ещё интереснее! — он выглядел довольным, как ребёнок, для полной картины осталось только в ладоши похлопать. А я почувствовала себя подопытным кроликом. И, кажется, что не только я осознала это, потому что Виктор спохватился: — Что-нибудь болит?

– Всё болит. И чувствую опустошение. Как будто сейчас мне ещё хуже, чем было до медитации.

– Ты почти двое суток спала и не двигалась, не удивительно. Иди отдохни, а завтра возвращайся,

расскажешь мне всё и попробуем потренироваться в магии.

Но возвращаться я не собиралась, о чём Виктор, конечно, не знал. Поэтому принял мой подробный рассказ за преданность делу, которая на самом деле была отголосками совести.

– Но самой большой неожиданностью было, что вы мне обещали ад, а попала я во что-то вроде рая. Это была идеальная жизнь, о которой я мечтала до потери сил.

– Что ж, это объясняет, почему некоторые не вернулись. Сложно отказаться от рая, даже если в глубине души понимаешь, что он находится в иллюзиях. Что помогло тебе выбраться?

– Ворон. Я и до его появления отчасти сомневалась в происходящем, но, когда встретилась с ним, поняла, что он единственное, что связывает меня с реальностью. Я последовала за ним, как будто во всей нарисованной картинке только он имел смысл.

– Ворон напоминает тебе кого-то?

– Да. Напоминает друга.

– У этого друга случайно не белые волосы?

– Что? Откуда..?

— Мы недавно познакомились с ним. И да, кстати, тебя уже ждут.

Глава 13. Я боюсь твоей смерти

***

Сестра.

Я смаковала твоё имя, перекатывала его на губах, сначала любовно надеясь, что ты вернёшься. Затем — с завистью твоей свободе от семейных уз. Позже — с ненавистью из-за того, что ты оставила меня на растерзание матери.

В один из таких дней, когда она ушла в лес, чтобы насобирать трав, я решилась выбраться. Тогда пелёнки ещё были не такими удушающими, и у меня был шанс их ослабить.

Я пыталась, честно. Дисциплина всегда была твоей сильной стороной, но на этот раз и я постаралась на славу. Каждую из семи ночей до следующего похода матери в лес я разрабатывала пелёнки и, наконец, смогла выбраться.

Глупое создание! Мать перехитрила меня, заранее продумав всё. Мне было невдомёк, что перед тем, как ослабить моё сознание, она ослабила моё тело. Да, она почти не кормила меня и поила травами, но я всё равно верила, что у меня был шанс выбраться.

Но его не было. Мать поймала меня как только я вошла в лес.

Она знала, чувствовала. Или мне было суждено сгнить в этой хижине, и мир показал мне, что сопротивляться бессмысленно.

Мать меня так и не простила. Побег второй дочери она считала ещё

большим предательством, ведь ты оставила меня с ней, а я собиралась бросить её на растерзание зверям.

Она проучила меня.

Наша мать, мамочка, которая заплетала нам косы и рассказывала сказки перед сном, засунула мои ступни в кипящую воду. Всё для того, чтобы я больше никогда не смогла выбраться.

Проводив Марлу, Морган вернулся в отель. Он задёрнул шторы, заварил себе кружку чая, достал из сумки очередной фолиант и устроился на табуретке в полумраке.

Зрение ворона позволяло читать ему даже в полной темноте, а такие мелочи, как окружающая обстановка, его не особо волновали. Дома он снимал только для того, чтобы порадовать Марлу по неизвестной ему самому причине. Сам же он мог и спокойно ночевать в машине, и провести несколько суток за рулём, не останавливаясь на сон.

Тело ворона было сильнее тела обычного мага, так что кроме ненавистных белых глаз и подозрения, что у него нет души, Морган получил и приятные бонусы, на которые, как и почти на всё остальное, ему давно было плевать.

И пока Марла наконец даёт себе шанс на возвращение сил, он решил узнать как можно больше о заклинании, которое использовал Зефф. То, что оно было сотворено опытным магом, Морган не сомневался.

Витиеватые нити, которые ведут к сосуду. Заклинание, которое не отследить, если не знать, что искать. А ещё какая-то почти неуловимая нелюбовь к тем, у кого есть хоть какие-то силы — не важно, человек это или маг. Не похоже на банальное желание перекинуться несколькими заклинаниями. Есть ли здесь какой-то глубокий смысл? Моргану казалось, что ответ лежит на поверхности, но он никак не мог ухватиться за него.

Заклинание, которое он преобразовал для Марлы, было чем-то похоже, только в одном была любовь, а в другом ненависть.

Грудь Моргана пронзила боль, но ни один мускул на его лице не дрогнул. Ворон закрыл глаза, понимая, кому принадлежат эти чувства.

В последний раз чары исцеления действовали немного иначе, и он разделял не только физические ощущения Марлы, но и душевные. Понял он это, когда к его привычной тупой и ноющей боли добавилась ещё одна, более острая. И если Морган мог хоть так облегчить страдания Марлы, он был только за.

Но в этот раз его ждала собственная боль. Его собственный ад с цветными и красочными иллюстрациями, на которые Моргана заставили смотреть.

Родители. Вина. Луиза. Безумие. Неизбежность.

Вот он уговаривает маму и папу поехать в отпуск на их двадцатую годовщину. Почти насильно, обещая, что на него можно положиться и он сможет позаботиться о Луизе.

И Морган не соврал. Он смог. Только родители больше не вернулись.

Каждую ночь он видел во сне их последнюю встречу. Он пытался отговорить их уезжать, но они не слышали. Гладили его на прощание по голове, как в детстве, и говорили, что гордятся своим мальчиком.