Ловушка для ворона
Шрифт:
— И сколько осталось от тебя, философ?
— Пока не знаю. Но скоро выясню, обещаю.
Настояв, чтобы Морган не заходил внутрь, я открыла дверь серого здания, оглянувшись напоследок на лже-доктора. Он ободряюще улыбнулся и махнул рукой.
— Спасибо, — прошептала я одними губами, зная, что он всё равно услышит. Отвернулась и сделала шаг вперёд.
Внутри меня уже ждали студенты Виктора. Они проводили меня, дали сменную одежду и забрали вещи. Бойфренд бабушки появился только у белой комнаты, в которой мне предстояло провести несколько дней.
— Как ты, Марла? Не передумала?
—
— Не надеюсь, но я должен был спросить. Пошли.
Комната с прошлого раза не изменилась, как и рябь от белоснежного цвета в моих глазах. Хотелось скорее закрыть их и быстрее приступить к главному. Самое страшное в казни — это мучительное ожидание перед ней. А ждала я уже достаточно.
— Процедура будет похожа на то, что было в прошлый раз. Только в этот ты выпьешь другой отвар, он поможет открыть твой разум для меня и сделать его более податливым. Так я смогу погрузить тебя в твой личный ад. Во время самого процесса я буду только наблюдать, вмешательство непозволительно и может повлиять на твоё сознание. Я вмешаюсь только в крайнем случае, если увижу, что тебе угрожает опасность. У тебя нет вопросов?
Заверив его несколько раз, что их нет, я выпила отвар и выпроводила Виктора из комнаты. Устроилась на диване под звук запирающейся двери и хихикнула, осознав, что нервничаю больше, чем ожидала.
— Виктор, — позвала я. — Не нужно ничего подписать? Что я согласна на терапию или что-то в этом роде?
В его голосе я услышала снисходительную улыбку:
— Нет, милая. Одно из двух. Ты или очнёшься и будешь благодарна. Или уже ничего не сможешь сделать, тем более, подать в суд.
Уже через десять минут после этого обнадёживающего заявления я оказалась в тёмном помещении.
Я пытаюсь нащупать стены, но не могу. Бегу, надеюсь врезаться хотя бы в какое-то ограждение, но его нет. Падаю, кричу, но без звука. Темнота и пустота поглощает мой голос. Поглощает меня. Верх и низ, право и лево перемешались. Я оказалась один на один со своим одиночеством и мне уже некуда спрятаться. Я перестаю бежать, ложусь (или повисаю в пространстве, не знаю) и принимаю всё, что происходит.
Картинка меняется. Ночь, потрепанная хижина, внутри только кровать и стакан воды на полу. Рядом с ним я. Я сижу у окна и прячусь от кого-то. Знаю, что этот кто-то пришел за мной и, если он найдёт меня, то убьет. Он заберёт мой голос окончательно и безвозвратно.
Тень с улицы появляется и замирает. Он знает, что я прячусь за стеной и, стоит ему подойти ближе, увидит меня. Но он подходит, даже не двигается – продлевает моё ожидание смерти. Не знаю, сколько проходит времени, но мне надоедает ждать. Я выхожу к окну, чтобы рассмотреть обидчика и показать, что я его не боюсь, хотя каждая клеточка моего тела кричит — нет, разрывается — от ужаса.
Вспышка света. Я бегу по чёрному лабиринту и точно знаю, что нельзя останавливаться. Пытаюсь сделать передышку — и из стен выскакивают чёрные руки, десятки рук в грязи и крови, чтобы схватить меня. Я уже
— Кар!
Поднимаю голову наверх, но вижу только темноту. Вспышка молнии — и за мгновение успеваю рассмотреть крупного ворона, который завис почти надо мной. Морган?
— Мне надо отсюда выбраться! — кричу я, но из моего горла доносится только хрип, и даже его заглушают звуки грома.
Дьявол!
Ворон отвечает мне каким-то потрескиванием, и его перья начинают сиять, создавая ореол тёплого света вокруг птицы. Он смотрит на меня и кивает, начиная медленно разворачиваться в обратную сторону. Понял без слов.
Ворон вылетает за край лабиринта, и я уже вижу пробирающийся свет, остался один поворот, и я оказываюсь в помещении, полном людей. Среди них К. и…мои родители? С каких пор мы общаемся?
— Милая, что с тобой? О чём задумалась? — К. целует мою руку и прижимает к себе. — Если переживаешь о своём первом дне в школе, не стоит. Говорят, у директора к тебе особое отношение, так что даже если доведёшь нескольких учеников до слёз, он простит. Но всё-таки не стоит, — он целует меня в макушку и смеётся.
— Особое это точно, она плакала от счастья, когда я забрала документы из школы.
К. отстраняется и обеспокоенно смотрит:
— Кто — она? Я директор, Марла. Ты пила сегодня таблетки?
— Ннет. Какие таблетки? Где мы?
— У нас дома, глупышка. Подожди, я сейчас.
Осматриваюсь. Бежевые стены, чёрная мебель, награды за научную деятельность. Я была здесь однажды.
Это дом К.. И с моего прошлого визита здесь почти ничего не изменилось, кроме наших с ним фото на стенах. Не помню, когда они были сделаны, но на них я улыбаюсь.
— Дорогая, всё хорошо? — подходит мама, и я невольно застываю, пытаясь разглядеть её.
Короткое блестящее платье, идеально уложенные каштановые волосы, вечно радостное выражение лица. Такое чувство, что мы не общались очень давно, и сейчас каждая деталь её внешности кажется мне родной и чужой одновременно.
— Мне тут птичка напела, что кое-кто собирается сегодня сделать тебе предложение. Притворись удивлённой.
— А где бабушка?
Улыбка на лице мамы перерастает в гримасу сочувствия, но быстро возвращается.
— Её нет, милая. Не думаю, что вы сможете поговорить в ближайшее время. Зато твой мужчина уже вернулся. И помни, о чём я тебе рассказала, — она подмигивает и, подхватывая бокал шампанского со стола, уходит к гостям.
К. протягивает мне таблетку и стакан воды.
— Выпей. Помнишь, врач сказал, что нельзя пропускать ни одного приёма? —моймужчина говорит нарочито ласковым тоном, каким говорил со мной в школе, когда хотел хоть немного потушить мой огонь.
— Нет, — отрезаю я и отталкиваю его руку резче, чем планировала. Стакан чудом не падает, и К. озирается на гостей.