Ловушка
Шрифт:
— Нет смысла бередить раны. Прошлого не воротишь.
— Знаю, — жалобно протянула Лилиан.
— Не стоит предаваться нелепым чувствам, что свойственно людям. Ты не должна так сильно привязываться к ним. Ты стала их жертвой, их заложницей.
— Знаю, — робко согласилась Лилиан.
— Ну так что, Лилиан? — неожиданно поинтересовалась Пурпурная фея. — Полагаю, все идет по ранее намеченному плану?
— О да, моя госпожа, до сих пор удача на нашей стороне.
— Она ничего не заподозрила?
—
— А мой плясун?
— Готов.
Пурпурная фея снисходительно улыбнулась.
— У тебя остался всего один день.
— Знаю.
— Мы не можем зря тратить на него свое волшебство.
— Все рассчитано, моя госпожа.
Лицо Пурпурной феи стало приветливей.
— Я совсем измучилась и думаю, что у меня осталось не так много волшебных сил, чтобы пускать их на ветер.
— Этого не понадобится, моя госпожа. Я вам бесконечно признательна за помощь.
— Моя помощь гораздо дороже, чем ты думаешь. Ты отдаешь себе отчет, сколько волшебных чар ты не пожалела на нее?
Лилиан с трудом сглотнула.
— Как это понять?
— Она путешествует не одна.
Лилиан откашлялась.
— Это не беда. Как известно, можно путешествовать организованно.
— Дело не в этом, Лилиан. Это ты заставила ее приехать.
— Я?
— Сеть твоих чар столь плотная, что в нее угодили сразу три человека.
Лилиан не знала, что сказать.
— Кто?
— Две девушки и один парень. Им будет не так просто выбраться из этой сети.
— Я не хотела…
— Это я уже слышала. Ты соткала слишком запутанную волшебную паутину.
— Как же им выбраться из нее?
— Не спеши. Пока меня волнует не это. Пожалуй, нам лучше сбить с толку ищеек Оонаг. Вот ее я боюсь.
Лилиан затаила дыхание.
— Королева осведомлена?
— Разумеется. У нее просто нет времени, чтобы перейти в контрнаступление.
Лилиан вздрогнула. Ей было известно о безграничных возможностях королевы.
— И что же нам делать?
— Мы уже все сделали. Я изменила судьбу твоей подопечной, но думаю, что нам не удастся навести королеву Оонаг на ложный след. Мне придется действовать осторожно.
Лилиан с жаром поцеловала руки Пурпурной феи.
— Спасибо, моя госпожа, спасибо.
— Да, тебе давно пора благодарить меня. Если Оонаг пронюхает о моей измене, она оторвет мне крылья.
Лилиан захныкала от беспомощности.
— Все время Оонаг, все время она. Сначала моя девочка, а теперь…
Пурпурная фея успокаивала Лилиан, но не собиралась утаивать от нее то, что грядет.
— На этот раз Оонаг твердо решила быть рядом с королем во время конного выезда и никому не уступать своего места. Оонаг очень опасна.
Марина
Летать,
«Летать, как это чудесно!» — вздохнула девушка, поднимаясь на борт самолета.
Мысль о полетах уже не была для нее пустой выдумкой, после того как совсем недавно Марина обнаружила, что феи существуют.
Однако действительность оказалась намного обыденнее, напоминая скорее неожиданное утреннее пробуждение, что ассоциировалось у Марины с резкими перепадами в восприятии верха и низа, вызывавшими у нее невообразимое головокружение. Именно это и происходило на борту самолета «Боинг-737», оказавшегося в зоне турбулентности во время его полета в Дублин.
Марина почти умирала от страха, понимая, что ведет себя неразумно, но опыт подсказывал ей, что все, находящееся наверху без опоры, рано или поздно падает вниз (как ее двоюродный брат, когда дурачился), а все падающее разбивается (как тарелки, которые сами выскальзывали из ее рук, когда она убирала со стола). На ее памяти ни то, ни другое — ни тарелки, ни двоюродный брат — ни разу не сумели удержаться в воздухе.
Из школьной программы Марина знала, что причиной всему является закон земного притяжения, но сейчас ей пришлось усомниться в правильности этого закона и положиться на веру, причем, когда самолет падал вниз и заваливался на один борт — каждый раз заною.
Марина закрыла глаза, чтобы избавиться от головокружения, а также ощущения пустоты в животе, грозившей вырваться через рот. А еще она предусмотрительно закрыла его, чтобы преградить путь не только пустоте, но и съеденному спагетти.
— Ах, какой ужас! — воскликнула слева от Марины Антавиана, карлица-коротышка лет четырнадцати, которой на вид можно было дать одиннадцать. Особо следует отметить, что вела она себя как восемнадцатилетняя, хотя по разговорам ей нельзя было дать больше семи.
— Я точно умру, — захныкала справа от Марины Луси, близорукая девушка лет пятнадцати, в очках, с развитым не по возрасту бюстом. Она замахала руками, призывая на помощь стюардессу.
Самолет летел всего два часа, а Марина уже успела пережить два разочарования. Как своими нарядами, так и всем своим внешним видом ее спутницы не оправдывали ожиданий Марины, и первый полет оказался для нее настоящей пыткой.