Ложь
Шрифт:
— Ага, только никому не рассказывай, — говорит он. — И не считай эту философию ерундой, только лишь потому, что она выходит из моего рта. Ты знаешь, что это правда. Ты снова хочешь любви, и у тебя она есть. Она входит в дверь, приятель.
Он бросает взгляд на входную дверь, и я резко разворачиваюсь на сиденье, чтобы увидеть, как входит Наташа.
Не уверен, что чувство невесомости в груди когда-нибудь исчезнет. Кровь, мчащаяся к члену, конечно, всегда будет бежать так же быстро.
Наташа видит меня и улыбается. Все в ней просто освещает комнату, и я
Я сделаю все, чтобы сделать ее своей.
Удержать ее.
Что угодно.
Черт возьми, мысль очень ужасающая, когда осознаёшь всю ее глубину.
— Привет, — говорит она, останавливаясь рядом.
Я тут же встаю и целую ее.
Она слегка задыхается от шока, а затем хихикает, когда я отстраняюсь, любуясь ей. Мои руки в золотистых волосах и проходятся по ее мягким щекам,
— Ты настоящая? Ты, правда, здесь? — мягко спрашиваю я.
Она садится рядом со мной и быстро смотрит на Макса, возможно, стесняясь внезапного публичного проявления чувств.
— Ну, я только что ехала в поезде с кучей вонючих людей, поэтому я, определенно, знаю, что все это реально. Я еле выбралась оттуда.
Она быстро тянется и сжимает мое предплечье, достаточно сильно, чтобы заставить меня вскрикнуть.
— Эй, — выговариваю ей, потирая кожу.
— Неженка, — говорит она, счастливо улыбаясь. — Но ведь это не сон, теперь понимаешь?
— Если бы это было так, то пиво было бы бесплатным, — говорит Макс, вступая в разговор. — Увы, это не так.
Я сухо смотрю на него, зная, что, чем дольше мы останемся здесь, тем меньше уединения у нас будет.
— Убийца мечты, — говорю ему. — Дай леди «Укус змеи», а я выпью ещё пинту. И заплачу по счетам перед Всевышним.
Макс едва ли может поверить в то, что слышит. Это давняя шутка, что я медлю с оплатой счета. Но теперь, когда Наташа так близко, я с трудом держу руки при себе, не говоря уже о том, чтобы допить пиво.
Макс отдаёт наши напитки, а затем хитро подмигивает мне, прежде чем отправиться в бар обслужить кого-то другого.
— Он кажется милым, — говорит она. — Знаешь, для кого-то, кто выглядит так, словно был менеджером туров Pink Floyd.
Я смеюсь.
— Ты сегодня читаешь мои мысли, да?
Она поднимает голову, оценивая меня.
— Да? О чем еще ты думал, кроме бармена?
Я ухмыляюсь, шевеля челюстью.
— Хочешь правду?
Она устраивается на табурете, чтобы смотреть мне прямо в лицо, и кладёт руку на мое колено.
— Всегда, — говорит она, улыбаясь глазами.
Наклоняюсь ближе, глядя на ее ключицы. Понижаю голос.
— Я думал о том, каково это, трахнуть тебя. Думал о том, что собираюсь сделать с тобой сегодня вечером.
Я немного жду, а затем смотрю вверх. Она смотрит на меня с гиперсексуальной смесью похоти и невинности. Ее губы распахиваются.
— Именно об этом, — шепчу ей. — Как раскрываются твои чёртовы губы и обо всех местах, куда ты могла бы
Теперь ее щеки покраснели, глаза блестят. Она моргает и затем делает длинный глоток коктейля. Я знаю, что говорю слишком нахально, но я могу быть честным с ней, даже если это шокирует ее. Дело в том, что я хочу шокировать ее. Хочу видеть эту ее сторону с застенчивыми глазами и розовыми щечками. Хочу раскрыть ей ту часть меня, которую она может и не знает.
— Ну, что ж, — говорит она, приходя в себя и быстро убирая волосы за уши. Она улыбается и оглядывается. — Это было неожиданно.
— Даже после того, что было днём? — спрашиваю я, протягивая руку и пропуская шелковистые волосы между пальцами, мягко дергая. Интересно, понравилось бы ей, если б я позже потянул за них.
— Наверное, нет, — говорит она, голос становится хриплым. Она встречает мои глаза и прикусывает губу. — Значит бар, лишь место для прелюдии?
Я улыбаюсь.
— Может быть. Я не был уверен, что ты чувствовала после сегодняшнего, поэтому хотел встретиться в нейтральной обстановке. Знаешь, на случай, если ты захочешь податься в бега.
Она легонько качает головой.
— Я больше не убегаю, — поднимает свой напиток и допивает, бросая взгляд на мое пиво. — Допивай, — говорит она, когда заканчивает.
— Пытаешься напоить меня? — шучу я, но с лёгкостью допиваю оставшееся пиво.
— Пытаюсь вытащить нас отсюда, — говорит она, спрыгивая с табурета.
Я поднимаю брови. Не ожидал, что она будет такой нетерпеливой, и не могу притворяться, что это не чертовски заводит.
Быстро кладу несколько банкнот на стойку плюс чаевые за советы мудреца Макса, и мы уходим. Я никогда не был так благодарен за то, что моя квартира находится прямо через дорогу. Едва мы оказываемся на другой стороне дороги, как я атакую ее, прижимая к стене, пока руки копошатся в карманах куртки в поисках ключей.
Ее шея на вкус словно сливки, запах сладок и опьянителен, и даже когда я нахожу брелок, мне требуется вся сила воли, чтобы оторваться от нее, сделать что-то еще, кроме как наслаждаться ее вкусом.
В конце концов, мы поднимаемся по лестнице и заходим в квартиру. Винтер скачет к нам, но мы даже не можем поприветствовать его. Я захлопываю дверь ногой, губы не отрываются от неё, пока мы двигаемся в комнату. Быстро сбрасываем одежду. Моя куртка летит через комнату, приземляясь на Винтера, ее футболка летит за ней. Мои руки скользят вниз к передней части ее джинс, нуждаясь в ее киске, пока ее руки пытаются расстегнуть мою молнию.
Мы не добираемся до спальни. Сильно ударяемся о книжный шкаф, книги падают с полки. Я срываю ее лифчик, рот опускается к роскошной груди, пока мои штаны падают на пол. Винтер бегает вокруг нас, и я ужасный хозяин, потому что сейчас мне нет дела ни до чего, кроме Наташи.
Но даже когда я беру сосок в рот, прикусывая зубами, пока она не начинает задыхаться и удерживать меня за затылок, я знаю, что не смогу ничего сделать с ней, пока не разберусь с собакой. Собаки одновременно и магниты для девушек и кайфоломы.