Шрифт:
Глава 1
Двери пригородного автобуса с шипением открылись, заглушили водительский возглас «Липки!». И Марта, выйдя из прогретой на солнце кабины, попала в душный полдень. Начало мая, а жарит по-июльски. Она собрала копну русых, слегка вьющихся волос в хвост, повязала клетчатую рубашку за рукава на поясе и поволокла за собой чемодан на колесиках, вцепившись обеими руками в пластиковую ручку. Марта пылила по проселочной дороге уже пятнадцать минут. Каких-нибудь пять километров – и она в старом родительском доме, а там и колодезная вода, и скрипучие качели под раскидистой
О, весна без конца и без краю –
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита! 1
Ничего, всё непременно наладится! – читая нараспев любимого Блока, подбадривала она себя и тащила чемодан, набитый книжками – бесценными, редкими, за которыми пришлось побегать по антикварным столичным магазинчикам. Малая родина встречала одуванчиковыми полями, нежно-голубым небом с перистыми облаками, легким, пьянящим ароматом трав, и настроение потихоньку улучшалось.
1
Стихотворение А. Блока.
Поступила бы она сейчас так же? Сто раз Марта прокручивала в голове один и тот же вопрос, припоминая вчерашнюю беседу в директорском кабинете. Несомненно. Потому что по-другому нельзя, неправильно.
– Марта Евгеньевна, надеюсь, вы осознаете последствия своего поступка.
Директриса Голубева Элеонора Ивановна – полная шестидесятилетняя дама с каре, пепельный блонд, – раздраженно постукивала толстыми короткими пальцами с красным маникюром по поверхности орехового стола. В ее стылых глазах навыкате читалось глухое раздражение.
Ветерок из распахнутого окна приносил цветочные запахи, легкомысленно перебирал странички раскрытой записной книжки.
– Не совсем. – Марта удивленно похлопала ресницами.
– У Стасика Моренко выходит в году тройка по литературе! – припечатала Голубева и захлопнула ежедневник. От резкого звука Марта вздрогнула.
– Элеонора Ивановна, посудите сами, он думает, что «Войну и мир» написал Гоголь! – всплеснула руками Марта.
– Да хоть Маяковский. Ну и пусть себе думает, нам-то что. У мальчика должно быть свое мнение, – возразила директриса.
Марта открыла рот, но, напоровшись на сердитый взгляд, тут же его закрыла. Спорить с Голубевой себе дороже. В учительской ходил анекдот про игру в шахматы с голубем. Раскидает фигуры, нагадит на доску и улетит всем рассказывать, как тебя уделал.
– В конце концов, мы – гимназия, в наших стенах, отремонтированных, между прочим, папой Стасика, процветает свободомыслие. Вы что, Марта Евгеньевна, не довольны ремонтом? Вам не нравится новый мультимедийный класс, в котором проходят ваши уроки литературы?
Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула шестиклассница Юля Потапкина:
– Элеонора Ивановна, извините, а можно мне в языковую школу в Англию поехать? Вместо Чижиковой. Я же на городской олимпиаде по инглишу первое место заняла. А Ксюша Чижикова даже времён не знает! Все время путает do и does, а артикли так вообще… Я считаю…
– Педсовет лучше знает
Девчонку тут же сдуло.
– Вот пигалица, считает она! Мать до сих пор на дополнительные занятия не сдала, с зимы задолженность висит, – пробурчала себе под нос Голубева. – Так на чем мы остановились?
– На ремонте. Мне все нравится, но финансирование, насколько мне известно, шло из городского бюджета, – ответила Марта, наблюдая, как палец Элеоноры Ивановны нежно поглаживал автомобильный брелок. Мерседес – подарок от благодарных родителей выпускников прошлого года.
Директриса насмешливо взглянула на несговорчивую учительницу. Работает без году неделя, еще что-то о себе воображает.
– Дорогая моя, как же вы наивны! Папа Стасика как глава администрации проследил, чтобы денежки пришли именно к нам. А не улетели в какой-нибудь лицей… Вы думаете, легко управлять этим хозяйством? – она обвела мясистой рукой, унизанной перстнями, свой кабинет.
– Но что я могу сделать? Стас передирает все сочинения из интернета, в дискуссиях не участвует. Только в телефоне и сидит, – слабо возразила Марта.
– Вы – учитель, вы и думайте. Дайте такое задание, чтобы мальчик справился. Любому ученику можно подобрать задание, которое он блестяще выполнит или, наоборот, позорно провалит.
– Сказку про Колобка прочитать? – еле сдерживаясь, спросила Марта.
– Можно и про Колобка, – сухо заметила Голубева.
– Я могу со Станиславом позаниматься, дополнительно, – оживилась Марта.
Выщипанная бровь Элеоноры Ивановны медленно поползла вверх.
– Я знаю, знаю, что все репетиторства в гимназии проходят через завуча Олега Эдуардовича, но я же бесплатно, просто подтянуть…
– Вы меня не поняли. Подтягивать никого не нужно! Повторяю, дайте Стасику такое задание, чтобы парень исправил свои оценки.
– Но тогда остальные ученики окажутся в неравных условиях… – начала Марта и замолчала. Ну вот, не удержалась, ввязалась в шахматную партию с голубем.
– Марта Евгеньевна, какое вам дело до других детей? О себе лучше подумайте. Или исправляйте оценки, или пишите заявление на увольнение. Могу предложить и третий вариант. – Голубева хищно улыбнулась. – Увольнение по статье о профнепригодности. Хотите аттестационную комиссию? Организуем… Мой вам совет. Вы, Марта Евгеньевна, – педагог молодой, неопытный, не порите горячку. Все спокойно обдумайте. Через пару дней гляну на успеваемость Стасика в электронном журнале, – добавила она как о деле решённом и откинулась на спинку кожаного кресла.
Марта покусала нижнюю губу и спросила:
– Я могу доработать до конца учебного года? И потом уйти.
– Нет, – жёстко ответила директриса.
– Мы с 8 Б готовим литературную гостиную, роли распределили, ребята готовятся… – растерялась Марта. – Да и место в конце учебного года сложно найти.
– Вооот, думайте о себе в первую очередь. Хорошенько думайте. Признаю, ученикам вы нравитесь, родители в восторге, но незаменимых не бывает. – Толстые губы Элеоноры Ивановны растянулись в усмешке, она достала яблочный смартфон последней модели и уткнулась в него: аудиенция завершена, Марта Евгеньевна, на выход.