Ложа Белого мопса
Шрифт:
Марта медлила, но неуёмный интерес победил, и, глотнув побольше свежего воздуха, она шагнула в тесное, заваленное до самого потолка помещение.
– Часовенка-надгробие в готическом стиле у нас в Липках?! – не поверила своим глазам Марта.
– Да, «Ангел под сенью» называется. Но ангела и след давно простыл. Улетел ангел-то, – усмехнулся Михаил Петрович, протирая проржавелую конструкцию строительной перчаткой.
Все поле остроконечного фронтона украшала ажурная резьба, в которой угадывались изображения. Она присела на корточки, чтобы получше их рассмотреть.
– Мужики
– Я не защитилась. – Марта фотографировала декоративные элементы на гранях. Полумесяц, розочки, глаз в центре треугольника и собачка, по очертаниям походившая на мопса.
Совсем недавно она видела рисунки этих масонских символов в старой тетради. «Чем строже оберегались масонские обряды и символы, тем меньше их доверяли перу и бумаге», – писал Греч.
– Это совсем неважно, знатоком становятся и без бумажек с печатями. Я в нашем музее фотокарточки нашел с часовенкой. Выйдем на свет, Марточка. – И он достал из кармана телефон.
На экране с трещиной («Пятиклашки беготню устроили, раздухарились. Мальчишки без умысла со стола смахнули, сам виноват, в классе телефон забыл», пояснил Михаил Петрович) появились изображения старых фотографий. Франтоватый мужчина, почтенное семейство с двумя детьми, молодая пара позировали на фоне изящного надгробия в форме пирамидки. Готическая часовенка была излюбленным местом фотосессий в дореволюционных Липках.
– Ангел под сенью на чьей могиле был? – уточнила она.
– Наверняка не сказать. Нашли около памятника Потоцкой. Еще до революции ставили, – пояснил директор.
Неужели графиня имела какое-то отношение к масонству? Нужно поскорее записи Греча дочитать.
– Я слышала, ее родственницы вернулись. Они в самом деле праправнучки Потоцкой?
– Документы не показывали, а меня отчесали, как потомственные графья. Я к ним сунулся, хотел в школу пригласить на встречу, чтобы детишки не забывали старину. Куда там. – Он развел руками.
Она спросила про Николая Греча, известно ли ему это имя.
– Конечно, слышал. Его журналистские расследования гремели на всю империю. А вот к нам попал в глубинку и сгинул. Так это он на карточке-то! – радостно откликнулся Михаил Петрович. Все та же Марта, его любимая ученица, интересуется историей родного края. Что бы ни говорили, не меняет столица людей, особенно таких цельных, как Марта Сорокина.
– Правда?! А можете его фотографию мне прислать? Я вот думаю музейную комнату открыть, посвященную пребыванию Греча в наших Липках. Что скажете, Михаил Петрович?
– Фотографию можно, только ты давай-ка сама, я в этих вещах не очень-то соображаю, – ответил он, протягивая свой телефон. – Дело хорошее задумала. Приходи, чем могу подсоблю. У меня комната пустует около кабинета музыки. Разобрать – и пользуйся на здоровье. И ребятки с удовольствием помогут.
Марта набрала побольше воздуха, выдохнула и спросила про самое важное.
– Михаил Петрович,
– Как же так, Марточка! Ты же в институте осталась, научную работу писала. – В голосе директора слышалось глубокое огорчение.
– Обстоятельства изменились… Из университета мне пришлось уйти. По личным причинам. А из гимназии уволили. – Опустив голову, призналась Марта. Не оправдала она надежд своего учителя.
Он сокрушенно покачал головой, за своих учеников болел всей душой.
– Ну и дураки, такими учителями разбрасываться. Таких литераторов еще поискать надо! А, пусть остаются с носом! Я бы с удовольствием, Марточка, но ставок нет… Знаешь что?! Неподалеку коттеджный поселок строится, там и больница, и магазин, и школа будут. Вот куда тебе надо! Ты поинтересуйся у Дмитрия Топалова на счет вакансий, он же строит. И сам сейчас в Липках, пока стройка идет. Помнишь Диму-то? Он с мамой в Липки перебрался, вы, кажется, в девятый класс пошли. Отчаянный такой молодой человек, характерный, без отца рос… – улыбнулся Михаил Петрович, и около его добрых глаз показались лучики морщин.
– Откуда строитель может знать про школу? – отмахнулась Марта.
– Ты не поняла. Дима руководит этим проектом. Гендиректор, так, кажется. – Он поскреб затылок.
– Кто? Топалов? Гендиректор?! – недоверчиво переспросила она.
– Возможно, и по-другому называется. Но главный точно Дмитрий. Наверняка и директора новой школы знает, по старой памяти словечко за тебя замолвит.
Вот еще! Не хватало к троечнику на работу проситься, подбородок Марты упрямо взметнулся вверх. На первое время запас есть, а дальше видно будет.
Вечером, сидя на тесной кухоньке, Марта распределяла дела по степени важности.
Первым пунктом значился вопрос с землей. Медлить нельзя, сроки поджимали – две недели. Марта приготовила необходимые документы и собралась прояснить это недоразумение как можно быстрее. Вот выложит свои бумажки на столе перед уполномоченным лицом и приготовится принимать извинения: так, мол, и так, просмотрели, разобрались, ошибочка вышла. Живите себе, граждане Сорокины, ни о чем не переживайте. Марта мило улыбнется и скажет: «Ну с кем не бывает! Хорошего дня!» – на этом и разойдутся, довольные друг другом.
Поиск работы – это второе. Ни к какому Топалову она с протянутой рукой не пойдет. Кто бы мог подумать, что человек, у которого в дневнике вечно все шиворот-навыворот (это сейчас электронные, а раньше на бумаге записи велись), руководит стройкой! И на этом рынке уже пять лет как плавает, не тонет, сообщил поисковик.
И третье. Записи Николая Греча. От занятного чтения Марта отвлеклась далеко за полночь. Журналист утверждал, что в Липках существовала масонская ложа Белого мопса, и входили в нее исключительно женщины. Основала ложу графиня Анна Потоцкая в 1890 году почти сразу после рождения ребенка. (Навершия с надгробия Анны она и рассматривала сегодня днем.) Ее дочь Ольга стала Великой Мастрессой после смерти матери и руководила ложей до своего поспешного отъезда за границу.