Ложа Белого мопса
Шрифт:
– Вот, полюбуйся! Каковы, а? Ох, подлецы! Это же уму непостижимо! – Он потряс перед ее носом бумажкой с синей печатью.
– Что это? – удивилась она.
Он махнул рукой и ушел в сад медитировать.
Изучая изрядно помятый документ, Марта с легкостью представила, что произошло за несколько минут до ее появления. Евгений Маркович Сорокин открыл почтовый ящик, достал письмо, аккуратно вскрыл конверт, прочитал послание, скомкал его, расправил, позвонил по указанному номеру, разбушевался. А у папы слабое сердце и впечатлительность! С официозом, присущим деловой переписке, сообщалось, что граждане Сорокины Е.М. и М.Е. незаконно пользуются
Бред какой-то, пожала плечами Марта, мы же не улитки, чтобы домик на себе с места на место переносить. Здесь какая-то ошибка. Она перечитала адрес отправителя: Комитет имущественных и земельных отношений. Контора серьезная, но ошибаться могут все. Вот сходит в этот комитет и непременно разберется. А сейчас надо успокоить папу, и она пошла за ним в вишневый сад.
Вернувшись через полчаса (под старыми вишнями они с отцом поспорили о принципах ницшеанства, его всегда успокаивали подобные диспуты), Марта хотела забрать злосчастное письмо. Куда же оно подевалось? С собой не брала – к чему огорчать отца еще больше. Здесь же, на лавочке, и оставила, ветерок, наверное, унес дурные вести. Чемодан, про который она напрочь забыла, ожидал ее у самой калитки. Как нехорошо с Топаловым вышло! Даже слова благодарности не сказала, а человек потратил на нее свое рабочее время. Хоть начальник у него и лояльный, но всему есть предел. И Марта понадеялась, что непутевому однокласснику из-за нее сильно не влетит.
Вторую половину дня Марта, вооружившись веником и тряпкой, гоняла пыль по комнатам. Папа про старый домик в Липках не забывал, наведывался частенько, то в выходные заглянет, то на каникулах в колледже, но хозяйством не утруждался. (В остальное время проживал в общежитии при учебном заведении.) Марта бывала изредка, не любил Темик подолгу задерживаться в родном городке. «Трясина засосет», отшучивался он. А ей в суете мегаполиса не хватало и терпкого, сладковатого запаха липы, и чая, настоянного на листьях смородины, и волшебных закатов, и звенящей тишины…
Дошла очередь до «кладовки», так назывался чердак, который на протяжении нескольких десятилетий Сорокины забивали хламом и весьма в этом преуспели. Начала Марта с железного стеллажа. Потянула пакет с верхней полки, и к ее ногам бухнулась ободранная картонная коробка, заклеенная крест-накрест скотчем.
Внутри лежали пожелтевшие вырезки из старых газет, пустой портсигар с изображением императора Николая II, пара мужских рубашек и тетрадь в кожаном переплете. На обветшалой обложке прочла:
Дело о масонской ложе Белаго мопса
Липки
дело начато: сентябрь, 1916 г., окончено:
И в самом низу листа выведено размашистым почерком:
Составитель Гречъ Николай Николаевичъ
Сгорая от нетерпения, принялась читать. Повезло сказочно: чердак сухой, и тетрадь прекрасно сохранилась.
«Чем больше тайною окутана масонская ложа, тем сложнее доступ к ней. Чем строже оберегались масонские обряды и символы, тем меньше их доверяли перу и бумаге, передавали изустно. Тем мудреней
Ложей именовали само помещение, где происходили масонские собрания и тайные союзы братьев. Назывались по-разному. Масонским символом (ложа Пылающей Звезды). Именем святого и нравственным качеством (ложа Петра к Истине). Еще масоны жаловали мифологию, по сему могли назваться именем божества (ложа Изиды). Название ложи в честь животного, особенно собаки, – случай исключительный», – так начинались записи.
– Пап, – закричала Марта, сбегая по лестнице на первый этаж. – Ты случайно не знаешь, кто такой… – она снова взглянула на обложку, – Греч Николай Николаевич?
Легкий стук. По ступенькам запрыгал маленький блестящий предмет и замер у подножия лестницы. Это еще что? Марта нагнулась и с удивлением подняла кулон в виде мопса на серебряной цепочке. Чтобы не потерять, повесила песика себе на шею. Камешки на ошейнике царапнули грудь, ишь ты, собачонка кусается, не признает новую хозяйку.
– Марточка, что ты так шумишь? Ты же прекрасно знаешь, когда я работаю над рукописью, мне нужна абсолютная тишина… Греч? Случайно знаю. Журналист, известный своими громкими расследованиями конца девятнадцатого-начала двадцатого века. То махинации губернатора на чистую воду выведет, то внебрачного чернокожего младенца светской львицы отыщет, то аферу чиновника с казенными деньгами миру явит. Досужий был господин, всюду нос совал. Его колонку в московской газете («Речь», кажется, запамятовал уже) ждали со страхом и нетерпением. Кого он там отчихвостит в свежем выпуске?.. Еще под женским псевдонимом писал. В газетах печатали романы по главам, свежий выпуск – новая глава. Тоже спросом пользовался. И чем объясняется твой интерес?
– Я мусор на чердаке решила разобрать… – начала Марта.
– Не мусор, – с напускной суровостью перебил ее Сорокин-старший, – а нужные вещи, имеющие историческую ценность.
– Хорошо, – кивнула она, – нужные вещи. Нашла вот что. Откуда это у нас? – И она протянула ему свою находку.
Отец, нахмурив лоб, полистал старую тетрадь. К обложке с обратной стороны приклеили конверт, в котором лежали документы ушедшей эпохи.
Мятый железнодорожный билет до Липок в первом классе на 20 августа 1916 года.
Приглашение на плотной бумаге, украшенной виньеткой с голубыми розами:
«Желая, чтобы в празднестве сем все истинные масоны, на здешнем востоке находящиеся, приняли участие, высокопочтенная [нарисован квадратик] Белого мопса приглашает Вас присутствием своим украсить работы, кои начнутся в торжественной ложе никак не позже двух часов в полдень 25 февраля 1917 года. Имеем удовольствие приветствовать Вас. По велению Великой Мастрессы.
(Про квадратик Марта знала, так обозначали масонскую ложу.)
Карандашные изображения двух собачек-статуй (над каждой знак вопроса) на фоне графского особняка.
– Это мопсы из дома Потоцких. – Постучал отец пальцем по рисунку.
– Не видела, – призналась Марта, вглядываясь в тонкие штришки.
– Конечно, не видела, откуда ж? Графиня их в подвале припрятала перед своим отъездом, добрые люди помогли перенести. Под кучей хлама сберегла. Как ремонт господин Хорьков затеял, так и нашлись собачки. Целый репортаж по местному телевидению показали. А стояли они изначально внутри дома в оранжерее.