Луч во тьме
Шрифт:
Пришел Светличный в себя от того, что кто-то тормошил его. — Дяденька, кто вы? Он увидел над собой нежное девичье лицо. — Не закрывайте глаз... Сейчас отец придет, слы- шите, дяденька,— шептала девушка, вытирая мок- рым платком кровь, заливавшую ему глаза. Скрипнула дверь. — Кто это у нас, Оля? — Папа, сюда! Над Светличным склонилось бородатое лицо. Из- под косматых черных бровей смотрели молодые се- рые глаза. — Папа, они в лесу лежали. Я притащила в дом... Тяжелые они очень,— звенел девичий голосок. «Борода. Черные косматые брови... Да это же Иван!»—промелькнуло в голове, и Леонид, собрав- шись с силами, прошептал: — Вы Иван?.. Лесничий? — Иван,— сказал бородач. — Цветок распустился... Будет роза. — Белая или желтая? — Красная,— шевельнул губами раненый и по- чувствовал, что голову сжали железные тиски. Задыхаясь от боли и слабости, Леонид начал пе- редавать лесничему сведения. Он часто останавли- вался, потом снова продолжал, пока не умолк совсем... Тем временем из леса в Киев пробирался Шешеня. Два дня пришлось ему отлеживаться в лесу, так как он чуть не попал в расположение немецкой воинской части. Из-за его невольного опоздания погиб отваж- ный подпольщик Леонид Светличный. Шешеня принес подпольщикам большую пачку листовок, напечатанных в кочубеевской типографии, которая отметила свое третье рождение — в парти- занском шалаше. Он сказал Михаилу Демьяненко: — По всему видно, гитлеровцы готовятся к круп- ной операции. На восток днем и ночью движутся эшелоны с танками, орудиями, солдатами. Надо уси- лить наблюдение. Точные разведывательные данные помогут нашей армии скорее
2. Иван Васильевич припал к широко открытому окну, жадно вдыхая предрассветную свежесть. Почему нет взрыва? Неужели что-то случилось? В соседней комнате на кровати тяжко вздыхала Анна Тимофеевна. — Ваня, может, ляжешь? — Сейчас,— ответил доктор. В кустах заливался сЕерчок, где-то кричала сова. Эта ночь напоминала ту, в которую состоялась от- кровенная беседа подпольщиков с Паулем и Карлом. Всего три месяца прошло с тех пор, а сколько пере- жито, сколько сделано за это время. Пауль Коруньяк и Карл Ботка стали родными, словно сыновья. Вспомнилось... Пауль и Карл вошли в комнату, Пауль произнес без всяких предисловий: — Убежден, что мы пришли к друзьям. Я и Карл — югославские коммунисты. Наша жизнь при- надлежит вам, товарищи. Солдаты рассказали, что в их отряде 20 человек и что они с успехом ведут среди них агитационную работу. Поднялся Василий Филоненко. — Живем в такое время, когда людям на слово верить нельзя. Хотите, чтобы мы вам поверили? Идемте с нами в лес, к партизанам. — Хоть сейчас!—воскликнул Карл. Пауль отрицательно покачал головой: — Погоди, Карл. Мне кажется, товарищи, что здесь, на станции, мы вам будем больше полезны, чем в лесу. Я в курсе всей работы станции. Знаю, когда мимо Крутов должны пройти составы, чем они нагружены, по многим признакам могу сказать о близящемся наступлении... Если мы уйдем к парти- занам, нашу часть сменят, а она уже почти вся рас- пропагандирована. Впрочем, решайте сами. Мы го- товы выполнить любое ваше решение. Пауль немного помолчал, потом сказал: — Кстати, передайте вашему штабу, что в склады для зерна на станции Плески гитлеровцы свозят оружие и боеприпасы. Достаточно бросить туда 145
несколько гранат, чтобы этот арсенал взлетел на воз- Дух. Пауль и Карл стали активными участниками под- польной группы. С их помощью уже восемь раз взры- вались железнодорожные пути между Крутами и Плесками. Сегодня на мосту несет караул солдат Иван Чон- ка, друг Пауля. Из партизанского отряда придут под- рывники минировать мост, по которому в 2 часа ночи должен проследовать эшелон с танками. Помаз еще раз посмотрел на часы. 2 часа 43 ми- нут. Почему же нет взрыва? Что случилось? Неу- жели подрывников схватили?.. Внезапно под ногами закачался пол, словно началось землетрясение. — Ваня! — вскочила с постели Анна Тимофе- евна. Врач вскинул высоко голову и раскатисто засме- ялся. — Еще один! — громко крикнул он, а слезы ка- тились по его лицу. Иван Васильевич вытер слезы и спокойно произ- нес: — Теперь, Анюта, можно спать. Пауль пришел, как всегда, под вечер. На крыльце его встретила Люба Бендысик. — Пойдемте гулять. Пока Люба прихорашивалась, солдат зашел в ка- бинет врача. Там сидел Василий Филоненко. — Важные новости, — сказал Пауль. — Около станции Бахмач устроен склад боеприпасов, замаски- рованный снопами необмолоченного хлеба. Хлеб ко- сят не колхозники, а солдаты. Филоненко, собиравшийся переночевать у Пома- зов, решил срочно вернуться в лес, чтобы успеть пе- редать в Москву по радио это важное сообщение. Вслед за Филоненко из дома врача вышли Пауль и Люба. Пусть видят все крутинцы, а главное — командование отряда по охране участка железной дороги, почему Пауль зачастил к Помазу: солдат влюблен в невестку врача — красавицу Любу. Через два дня после этого произошло сразу три 146
важных события. Над Бахмачем промчалось звено скоростных бомбардировщиков с красными звездами на серебряных крыльях, которые, к удивлению жи- телей, принялись бомбить только что убранные поля. Но удивление тотчас сменилось восторгом: стога взрывались и огненными столбами поднимались к небу. Гитлеровский арсенал под Бахмачем был уни- чтожен. Это произошло утром. А днем отряду по охране дороги объявили, что он немедленно отправляется в Нежин. Солдатам выдали новую форму, автоматы и патроны. — Вероятно, повезут на фронт,— поползли слухи. Пауль собрал своих единомышленников: — Товарищи! Настал час уходить в лес к парти- занам. Выходить небольшими группками, по два-три человека. Встретитесь за селом, возле озера... Вечером к лесу, вслед за ушедшим отрядом по охране железной дороги, промаршировала рота воо- руженных солдат, сформированная из насильствен- но мобилизованных славян. Роту вел Иван Чонка и молодой чех — командир. Чонка сумел крепко по- дружиться с чехом и сагитировать роту перейти на сторону партизан: Это было третье событие необыкновенного дня. Вечером распрощался с доктором Помазом и Па- уль Коруньяк. Он тоже ушел в партизанский отряд вместе с Любой Бендысик. ...Прошло более двадцати лет со времени описан- ных событий. Советский партизан, а теперь инженер Пауль Коруньяк из югославского городка Кулпин разыскал старого доктора Помаза, его жену Анну Тимофеевну, которые по-прежнему живут в своих тихих Крутах, разыскал председателя колхоза «Дружба», что неподалеку от Нежина, Василия Хар- лампиевича Филоненко и других друзей по оружию. Бывшие бойцы с гордостью вспоминают пережитое. Народные мстители хорошо помнят словака Пауля Коруньяка, которого в отряде любовно звали Пав- лом, а то попросту Павликом, и легенды о героиче- ских делах верного брата из Югославии. 147
3. Генерал Шеер, начальник полиции и жандарме- рии Киевского округа, небольшой, седой человек, ме- тался по своему кабинету: — Вы ничего не понимаете, ничего! Понавесили на грудь кресты и полагаете, что заслужили право спокойно жить, гулять на банкетах, развлекаться. Они нас задушат, понимаете, задушат,— жилы на шее Шеера надулись, и он провел по ним рукой. Он не ошибся, этот Шеер: пройдут три года, и на его шее действительно затянется петля — военный преступник будет качаться на виселице в центре Крещатика. А пока что генерал неистовствовал: — В Киеве не должно быть ни одного партизана. Слышите? Фюрер не жалеет ничего. К вашим услу- гам лучшие гостиницы, пайки, золото... А чем вы отблагодарили фюрера, чем? Поздно вечером из его кабинета, тихо ступая, чтобы каким-нибудь неосторожным шагом не вы- звать нового припадка ярости генерала, один за дру- гим выходили высокие чины полиции, жандармерии, разных секретных организаций, каких до черта было в Киеве. Завтра они начнут действовать с новой си- лой. Одному из шеероЕских шпиков удалось проник- нуть в парторганизацию. Только что Борис Загорный узнал страшную весть: фашисты расстреляли его брата Павла. Он погиб, не выдав товарищей. Сколько близких и верных друзей потерял Борис. Еще не зажила рана на сердце после смерти Григо- рия Кочубея, а Сергей Ананичев принес новую тяже- лую весть: в лесу погиб в бою Николай Шешеня, их суровый, смелый и нежный друг. И вот не стало Павла... Борис закрыл дверь и повернул регулятор радио- приемника. Полились тихие позывные Москвы. Хо- телось, чтобы эта торжественная музыка залила, на- полнила комнату, вырвалась на улицу, разгоняя мертвящую тишину. В радиоприемнике загремело. Неужели звуки боя? Нет, ото салюты. Советские войска освободили Орел, 143
город, который гитлеровское командование объявило символом несокрушимой обороны. «Это расплата за тебя, за твою кровь, Павел, за сиротство твоих детей»,— звенело в душе Бориса. А радиоприемник приносил все новые и новые радостные известия. Уже появилось Харьковское направление. Идут бои в Донбассе. Того и гляди, появится и Киевское направление... А ты не дожил до этой радости, брат! Загорный положил на стол большой лист бумаги и, как умел, вывел ученической кисточкой: «Киевляне! Советские войска освободили Орел. Фрицы бегут. Не бойтесь этих кровавых собак! Скоро будет освобожден Харьков, Донбасс. Смерть немецким оккупантам!» Как только смеркнется, Борис выйдет на улицу и приклеит несколько таких листовок. Пусть два, три, десять жителей Киева успеют почитать листовки до
— Показывайте, где закопали оружие. Комсомольцы не выдали своей тайны. Долго истя- зали их палачи, затем крикнули: «Бегом!». И в спину комсомольцам ударила пулеметная очередь. Коля Сукач перехитрил палачей: он упал и притворился мертвым. Зто спасло его. В село возвращаться было нельзя. Он пробрался в Киев. Мысль о тайнике, стоившем многих жизней, не давала ему покоя. — До каких же пор это оружие будет лежать в земле? — спросил он Павла. Подпольщики решили переправить оружие в пар- тизанский отряд «За Родину». Поездку в лес подготовили хорошо. Станислав Вышемирский достал пропуск генералкомиссариата на выезд машины из Киева. А Павел исхлопотал у начальства трехдневный отпуск, якобы для поездки в села за продуктами. Подпольщикам повезло: десять ящиков со снаря- дами, три — с гранатами, три ручных пулемета на- шли они в оврагах и передали партизанам. Но слу- чилась беда: кончился бензин, и машина останови- лась. — Что делать? — схватился за голову Коля.— Где взять бензин? Вернусь в Киев без машины — меня расстреляют. — А ты не ходи,— сказали партизаны.— Айда с нами в лес. — Пойду! — решил Коля. Предложили и Павлу остаться у партизан, но он ответил: — Не могу. Как же без разрешения организации? К тому же у меня в Киеве есть незаконченное дело. Для него немного «конфет» возьму с собой,— Павел положил в мешок несколько мин, распрощался с друзьями и пошел в Киев лесными тропами. В Киев Павел вернулся благополучно. Пришел на работу, стал к станку. Переполох, поднявшийся в га- раже из-за исчезновения шофера Сукача, вначале его не коснулся. Допрашивали начальника гаража и механика. Видимо, их здорово пугнули, и начальник стал вспоминать: да, с шофером Сукачем дружил Павел. Павла арестовали. Сергею Ананичеву удалось познакомиться с по- 150
лицаем, который брался за большую взятку облег- чить участь Павла. Но потом он наотрез отказался «путаться в это дело». Полицай узнал, что Шеер заявил: «Этот токарь из «Киевэнерго» будет той веревочкой, за которой потянутся и другие киевские подпольщики». Мечта кровавого палача не сбылась: Павел Загор- ный не стал этой «веревочкой». Его гибель была последней потерей подпольной парторганизации. 4. Над городом мертвая тишина, нарушаемая лишь топотом кованых сапог эсэсовских патрулей. Каждо- го, кто появится на улице, ждет пуля. Киев перегородили ряды колючей проволоки. Это запретные зоны. Оккупанты загнали киевлян на за- падные окраины города. Люди прячутся в погребах, на чердаках, в складах, оврагах, даже в канализаци- онных трубах... Испытав за сотни черных дней окку- пации столько горя и лишений, они не хотят разлу- чаться теперь с любимым городом накануне его осво- бождения. Киевляне готовят торжественную встречу своим освободителям, которые не сегодня-завтра по- явятся на этих изуродованных улицах, площадях, бульварах. С берегов Днепра, из-за Святошина доно- сятся раскаты боя, гул артиллерийской канонады. Девочка, закутанная в серый платок, в пальтишке, едва прикрывающем колени, тенью проносится по задворкам зияющих проломами зданий. Она не мо- жет опомниться от только что пережитого ужаса: Володька, с которым она до войны училась в одном классе, не успел заскочить во двор, и гитлеровец толкнул мальчика к дереву... Застрочил автомат, Во- лодька упал, раскинув руки, словно хотел обнять землю и это дерево, которое сам посадил в честь поступления в школу. Вслед за девочкой показалась ее мать, Екатерина Георгиевна, связная из группы Бориса Загорного. У нее задание: надо разыскать врача и привести его в домик к Лидии Малышевой. Но как найдешь врача, когда на улицу и носа не высунешь... Вот и Красно- армейская. До квартиры Малышевой уже недалеко. 151
Снаружи домик Лидии Петровны кажется мерт- вым. Окна забиты досками, двери завалены всяким старьем. Ни одному гестаповцу не придет в голову, что за стенами этой хибарки идет напряженная жизнь, что люди там не замечают, когда начинается утро, когда кончается день. В маленькой комнату- шке действует штаб по спасению трамвайного за- вода. Уже свыше недели подпольная группа Бориса Загорного живет здесь. Мария Омшанская не отходит от радиоприемника. Новости одна другой радостней сыплются ежечасно. — Ура! Освобождена Пуща-Водица. Наши рядом. Это же Киев! А внимание Загорного сосредоточено на том, что сейчас происходит в цехах завода. Оккупанты выво- зят из Киева оборудование предприятий, а что не успевают вывезти, сжигают, взрывают. И подполь- ная парторганизация решила провести свою послед- нюю операцию: во что бы то ни стало сберечь родной трамвайный завод. Рабочие разбирают станки и упаковывают их вме- сте с приборами и инструментами. Таков приказ. Посмотришь со стороны, как будто ретиво выпол- няют приказ гитлеровцев, но много «сюрпризов» ожидает тех, кто будет распаковывать ящики с на- грабленным в Киеве оборудованием. Наиболее цен- ное, нужное подпольщики прячут в подвалах, на чер- даках и в других укромных местах, а ящики наби- вают всякой дрянью. Вокруг завода ходят рабочие. Это подпольщики Еыставили свою охрану. В карманах у них — грана- ты, револьверы. Над городом вспыхнуло зарево. Пылают фабрики, заводы, институты, школы, дома... Тучи черного дыма затянули небо. К вокзалу мчатся нагруженные машины. Там — паника. Пути забиты эшелонами с награбленным советским добром. Дежурный по станции — толстый гитлеровец весь в поту. Проклятая страна! Он не может отправить сегодня ни одного эшелона. Все время куда-то исче- зают машинисты. Саботаж! Это действует Михаил Демьяненко. В замаслен- ном комбинезоне он появляется то на одном, то на другом пути. 152
— Хлопцы! Бегите! Наши уже в Беличах,— гово- рит он железнодорожникам.— Неужели повезете в Германию советское добро? И хлопцы бегут. Сквозь тяжелые тучи, которые последние недели нависли над городом, вдруг появилось солнце. Золо- тистые лучи на миг осветили измученную, почернев- шую от пожаров и горя столицу Советской Украины. Солнце проплыло по небу, как бы возвещая прибли- жение светлого дня. Утро 5 ноября ворвалось в город громом артил- лерийской канонады и новыми радостными извести- ями: — Наши в Святошине! — кричит Омшанская.— Дорогие мои, наши в Святошине... И ее крик радости сливается с криком боли и от- чаяния: в комнате умирает Муся — жена Станислава Вышемирского. Длинная золотистая коса женщины свисает с постели, в глазах — мольба: — Доктора... Два дня назад к Малышевой явился Станислав Вышемирский со своей женой Мусей. В руках чемо- дан. В нем гранаты и револьверы. — Все! Больше в генерал комиссариат не пойду,— облегченно вздохнул Станислав.— На прощание оста- вил им письмо: «Олухи! С приветом. Станислав Вы- шемирский». Муся беременна. Женщина так мечтала о дне, когда она станет матерью, и вот смертельный мрак затуманивает ей глаза. — Доктора! Екатерина Загорная с дочуркой и Лидой Малыше- вой с ног сбились. Серая повязка с двуглавым орлом позволяет им ходить по городу. И они не ходят, а бегают, забыв о стрельбе, пожарах, гестаповцах. Но врача найти не могут. — Мусенька, потерпи. Еще немного... Вот-вот придут наши, будет врач,— утешает женщину Маша Омшанская, едва сдерживая слезы. Ночью над зданием Центрального Комитета Ком- мунистической партии Украины затрепетал красный флаг. Это была кисейная девичья косынка. Должно быть, другого знамени не нашла семерка смельча- 153