Луч во тьме
Шрифт:
Володя остолбенел. На него смотрело залитое кровью лицо. Это была его мать, он узнал ее только по глазам. «Молчи, сын, молчи! — молили они.— Я сейчас умру... Мне не будет больно. Молчи!» — Долго мне еще с вами возиться! — над распла- станным телом Веры Давыдовны взвилась плетка. — Гадюка! — Володя рванулся к гестаповцу и застыл на месте: тело матери перестало биться. ...Их водили на допрос и вместе и поодиночке. Лучше, если не вместе. Не видишь мук товарища, а когда после допроса искалеченное твое тело швыр- нут в камеру, есть кому вытереть лицо, подать глоток воды. Они лежат на холодном каменном полу. С по- толка каплет вода. Темно, сыро. Ноет тело, кружится голова. Мысли путаются. Володе кажется, что он в могиле... Нет, смерть еще впереди. Судьба Володи и Ни- киты решена: их расстреляют. Но палачам мало их смерти. Они хотят узнать, где Кочубей. Володя зая- вил, что Кочубей — это он сам, а палачи не верят. Чего же они не верят? Они, видно, многое знают... Откуда? Не иначе — это работа Анатолия. Недаром его и пальцем не тронули. Как передать на волю, чтобы Кочубей спрятался, исчез из Киева? Как?! Пришли за Никитой. — Прощай, друг! — Прощай... Они прощаются. Кажется, что в этот раз уже пы- ток не выдержать. Но выдержал. Бросили Никиту в камеру еще живого. Затем о них словно забыли. Уже несколько дней прошло со времени последнего допроса. Никита все спит и спит. Счастливый, может спать. А Володе не спится. В глаза ударил свет фонарика. — Выходите! Володя наклонился над Сорокой. — Поднимись, браток! И он поднялся. Голова упала на грудь. Посмотрел на Володю широко раскрытыми
— Выше голову, Никита! Володя из последних сил крепко прижал к себе Никиту, помогал ему шагать вверх по ступеням. Вот и двор. Жадно глотнули морозный воздух. Володю и Никиту бросили в машину. Там было полно людей и тихо, тихо... Никто не просил пощады, никто не плакал. Девушка, что сидела рядом с Ана- ньевым, плюнула в глаза гестаповцу. Тот схватился за пистолет, но машина тронулась. Киев. Родные улицы. Как давно не видел их Во- лодя... Машина мчала. Золотые ворота. Большая Жи- томирская. Промелькнул Сенной базар. Улица Арте- ма. В этом высоком доме жила девушка Оля. Как-то после танцев в клубе Володя провожал ее домой... А вот улица Мельника. Показался Бабий Яр... Сколь- ко тысяч невинных людей похоронены здесь... Под ногами шевельнулась рыхлая земля. Ананьев поддерживал Сороку за плечи. С другой стороны Никиту вел незнакомый широкоплечий юноша. «Его, должно быть, не истязали, как нас»,— невольно подумал Володя. Они шли... Володе казалось, что он идет на- встречу звездам, еще мерцавшим в небе, навстречу уже восходившему солнцу. Вдруг перед ними, слов- но из-под земли, выросла цепь солдат... — Будьте прокляты, фашистские палачи! — Наши возвратятся! Да здравствует Родина! — Товарищи, прощайте!.. Володя почувствовал, как на него что-то навали- лось. Это упал Никита... А он все шел навстречу солнцу, которое выкинуло на горизонте сноп едва заметных лучей. Занимался новый день... В те же дни Оксану Федоровну и Петра Леонтье- вича Тимченко, истерзанных и замученных, отпра- вили в концентрационный лагерь смерти. Там они вскоре погибли. 7. Тамара Струц сказала всем обитателям двора, что она вышла замуж. А дворника Ивана даже познако- мила со своим мужем — врачом Дмитрием Петрови- чем Иваненко. Документы мужа сдала на прописку. 125
Тамара работала чернорабочей на строительстве железнодорожного моста через Днепр. Утром они оба уходили на работу. «Муж» обычно возвращался несколько раньше. Все видели, что с пустой сумкой доктор Иваненко не приходит — если не картошку и хлеб, то уж уголь и дрова он всегда приносит до- мой. — Повезло тебе, Томка! — завидовали ей сосед- ки.— Муж у тебя заботливый. Все в дом носит и но- сит. А он действительно «носил и носил». Откуда им было знать, что это создавалась новая подпольная типография, что в докторской сумке лежали то шрифт, то печатный валик, то верстатка... К квартире Тамары примыкала просторная за- стекленная веранда с большим чердаком над ней. Все, что Кочубей приносил, складывали на том чер- даке. Вскоре типография была оборудована, и Кочу- бей приступил к работе. Кроме листовок ему еще предстоит изготовить новые документы для членов организации. После провала типографии на Черной горе Киевская штадтскомендатура изменила все пропуска, нару- кавные повязки, но Станислав Вышемирский достал образцы новых аусвайсов, рабочих карточек и даже новую печать. Тяжело Григорию без Володи Анань- ева, без его искусных рук. Приходится самому овла- девать искусством специалиста по подделке доку- ментов. В добрый час началась вторая жизнь подпольной типографии: по радио приняли сообщение об окру- жении и разгроме гитлеровцев в районе Сталин- града. Многодневная битва закончилась полной побе- дой Красной Армии. В плен сдалась многотысяч- ная вражеская армия во главе с Паулюсом. Тем не менее «Новэ украинськэ слово» сообщает, что Гит- лер присвоил Паулюсу звание генерал-фельдмар- шала. Напускают туману. Надо разоблачить гитле- ровскую брехню, рассказать о большой победе на Волге... А маленькие буквы, как на грех, плохо по- коряются неумелым рукам, выпадают с верстатки. Но Кочубей работает спокойно. Наконец готово. Сей- час он обвяжет набор шпагатом и сделает первый 126
оттиск. Усталые руки соскальзывают... и набранная с таким трудом гранка рассыпается. Григорий до- садливо морщится и начинает все с начала. Первая листовка готова. Кочубей взволнованно поднес к коптилке оттиск, и Тамара прочитала: «Люди, братья, товарищи! У нас большая радость: Красная Армия окружила немцев в районе Сталинграда...» Листовка! Тамара восторженно смотрит на Ко- чубея. Она никогда еще не держала в руках анти- фашистские листовки. Слышала, что гитлеровцы вешают, расстреливают, истязают каждого, у кого ее найдут. И вот листовка напечатана в доме, где она родилась, выросла, стала пионеркой, комсомолкой. И ей ничуть не страшно. Может быть, потому, что рядом с ней такой умный, сильный человек, которого все соседи считают ее мужем... Борис Загорный просил, чтобы она оберегала «доктора» и заботи- лась о нем больше, чем о муже, так как он очень нужен партии, всем подпольщикам. И Тамара за- ботится. Пока она сварила картошку и немного прибра- лась, у Кочубея уже напечатано 50 листовок. На- скоро поев, он собирает листовки, чтобы отнести их Загорному. — Не пущу!—властно говорит Тамара.— Отдох- ните. Я сама передам Борису. После некоторого колебания Кочубей соглаша- ется. Ему не хочется обижать Тамару. Он говорит: — Ну, идите. Только глядите в оба. Договоритесь с Борисом, чтобы он вам передавал радиосводки, когда будете возвращаться с работы. Идите. Буду ждать. Тамара ушла оживленная, веселая, и у Кочубея сжалось сердце. Что он наделал? Зачем послал ее? А вдруг Тамару схватят? Весь день Кочубей не находил покоя, проклиная себя за то, что так легкомысленно согласился на просьбу Тамары. От хождения по комнате у него за- кружилась голова. Он сделал попытку заснуть, но ничего не вышло. Звезды уж замерцали на небе, когда в дверь тихо дважды постучали. 127
— Ну как? Все благополучно? Лицо Тамары спокойно, в глазах радость. — Передала Борису. И от него несу вам почту. Кочубей с облегчением вздохнул. Он не при- знался самому себе, что волновался по-особенному... Неужели ему стала так дорога эта Тамара, мужем которой он назвался в интересах конспирации? Тамара ежедневно встречалась с Борисом Кли- мовым-Загорным на трамвайной остановке. Здесь она незаметно передавала ему пакет с листовками. Вечером, возвращаясь домой, она встречала Загор- ного возле кинотеатра «Глория», на Константинов- ской, и он передавал ей свою почту. Иногда сверток бывал довольно большой: бумага или банка с типо- графской краской. Чаще же Борис передавал лишь сводку Информбюро или записку. Сегодня сверток маленький. Тамара быстро шла домой. Она знала, что там ее ждет Григорий Самсо- нович. Сидит сейчас в комнате, что-то читает или пишет и прислушивается, не слышно ли ее шагов... Второй месяц пошел с тех пор, как Кочубей по- селился у Тамары Струц, и она почувствовала, что ее жизнь приобрела смысл, мрачные мысли поки- нули ее. Тамара знает, что нужна организации, и это наполняет ее чувством гордости. Это чувство силь- нее страха. Она берет пример с «доктора», который работает, не жалея сил. Кочубей весь поглощен делами. Партийная орга- низация переключилась на помощь партизанам. От- ряды требуют бойцов, оружия, теплой одежды, раз- ведывательных данных... Обычно он возвращался домой несколько раньше Тамары, с нетерпением ждал ее. Она приносила с собой не только почту от Загорного и важные сооб- щения о ходе работы по восстановлению моста через Днепр, но и домашнее тепло, по которому Кочубей так стосковался за долгие месяцы оккупации. — Скорее к столу,— торопит Тамара.— А то, вижу, сегодня и маковой росинки во рту не было. Как она догадалась, что он сегодня действительно ничего не ел, что любит суп, заправленный поджа- ренным луком? И когда она успевает суп этот сва- рить, где достает пшено для него? 128
Милая девушка! И то, что сегодня у него на душе новая тревога, она тоже почувствовала, хотя не по- дает виду. Да, на душе у Кочубея неспокойно. Утром он виделся с Дмитрием
Глава седьмая ЖЕРТВА ФАШИСТСКОЙ ПРОВОКАЦИИ 1. Словаки Пауль Коруньяк и Карл Ботка — солдаты отряда по охране участка железной дороги Круты — Плески — зачастили к Ивану Васильевичу Помазу. Вначале они приходили, как в библиотеку,— ме- нять книги. Но постепенно привыкли, стали об- щительнее и откровеннее. Рассказывали доктору об отчем доме, о тоске по близким, по ро- дине. — Зачем ты их приваживаешь?—нервничала Анна Тимофеевна.— В селе есть библиотека, пускай туда и ходят. Действительно, гости сейчас совсем некстати: дом врача стал главной конспиративной квартирой пар- тизанского отряда, действовавшего в Ичнянском лесу. Здесь встречались подпольщики, сюда прино- сили оружие и медикаменты для отправки в лес. Но все же Иван Васильевич решил не закрывать дорогу солдатам в свой дом. Даже если комендант подослал солдат, чтобы вести наблюдения за квартирой врача, то и в этом случае не следовало показывать, что здесь боятся посторонних. Пауль и Карл приходили к Помазам почти каж- дый вечер. Однажды Пауль сказал: — Меня назначили переводчиком при шефе стан- ции. Вчера он телеграфировал в Ровно, что дорогу между Броварами и Бобриком за последние месяцы подрывали десять раз, и просил прислать в Круты отряд карателей. Нужно бы предупредить партизан. Иван Васильевич равнодушно заметил: — Откуда мне знать, где те партизаны...— и по- думал: «Неужели это гестаповская ловушка? Если, 130
мол, партизаны окажутся предупрежденными о вы- зове карательного отряда, доктор Помаз с партиза- нами заодно...» И все же Иван Васильевич преду- предил партизан о том, что передал ему Коруньяк. Пауль не соврал: в Крутах появился отряд эсэ- совцев. Вскоре подпольщики получили новое под- тверждение о том, что Пауль и Карл не шпики. Поздним вечером к Помазам кто-то постучался. — Откройте, скорее откройте! — услышал Помаз тревожный голос Пауля. Доктор впустил его. — Иван Васильевич, беда! Рано утром в Черня- ховку выезжает отряд карателей. Им приказано схватить комсомольца Нещерета и его дружков. Это будет на заре. Врач остолбенел. Он едва собрал силы, чтобы при- творно возмутиться: — Почему вы мне об этом говорите? Я ведь не атаман у этих партизан. Коруньяк смущенно мял в руках шапку, затем молча повернулся и ушел, а Помаз схватил свой саквояжик и вышел из дому. Медлить было нельзя. ...В черном лесу — тишина. Замерли, словно при- слушиваясь к чему-то, вековечные дубы. Доктор спешил к Федору Романенко, надеясь, что тот най- дет способ предупредить партизан о нависшей над черняховцами опасности. Вот и хата Романенко, но Федора дома не было: недавно он повел людей в отряд. Возле опечален- ного Ивана Васильевича вертелся сын Федора — ма- ленький щуплый мальчонка. — Я знаю, куда идти. Пошлите меня, дядя Ваня. Помаз поглядел на жену Федора. Она кивнула головой, и доктор сказал мальчику: — Поскорей найди Василия Филоненко и пере- дай ему эту записку.— Иван Васильевич наскоро набросал несколько слов.— Если схватят немцы, записку проглоти, слышишь? Никому, кроме отца или дяди Василия, не отдавай. И на словах запомни: в Черняховку поехали каратели арестовать его пле- мянника Николая. Понял? Мальчик кивнул и побежал отыскивать Фило- ненко, но было уже поздно. На рассвете в Черня- 131
ховку влетела машина с эсэсовцами. Они схватили Николая Нещерета, его дружков Василия и Сашку, Николая Зеленского, Лаврентия Москаленко. — Допрыгались, голубчики! — кричала какая-то злая женщина.— И на вас нашлось божье наказание. Эсэсовцы швырнули арестованных в машину и умчались. А в это время из лесу выкатилась подвода. Партизаны, сидевшие рядом с Василием Филоненко, были вооружены. Василий остановил коня возле усадьбы Якова Бородая. — Так получилось,— грустно рассказывал им Бо- родай.— Я просил, даже приказывал уходить им в лес, а им все мало было: дескать, еще больше собе- рем оружия для партизан. Провал в Черняховке очень опечалил подполь- щиков. Единственным утешением было то, что Ко- руньяк и Ботка и в этот раз сказали правду' Не- ужели они настоящие друзья? Может быть, их сле- дует привлечь к подпольной борьбе? Анатолий Бендысик, Василий Филоненко и Иван Васильевич посоветовались и решили послать в Киев Анатолия, чтобы тот разыскал Кочубея. Такой слу- чай нельзя было упускать, но без ведома Кочубея они не решались привлекать в подпольную органи- зацию солдат немецкой армии. Три дня бродил Анатолий по Киеву, но Кочубея найти не мог. Когда он совсем уже потерял надежду отыскать Кочубея и собирался возвратиться домой, неожиданно встретил на бульваре Шевченко своего нежинского друга — Шешеню. Николай выглядел франтом и прогуливался с пышной дамой. Анатолий даже не решился остановить его, боясь, не перемет- нулся ли Шешеня к врагам, но, к счастью, Шешеня сам заметил Бендысика. — Колька, друг, поговорить нужно... Шешеня повел Анатолия на Подол. Красивая пани, хозяйка квартиры, оставила их вдвоем. Бен- дысик обо всем подробно рассказал другу. Шешеня ответил: — К сожалению, увидеть сейчас Кочубея тебе не удастся. Я сам поговорю с ним. А ты тем временем отдохни. Шешеня возвратился вечером и сообщил Анато- 132
лию, что Кочубей посоветовал привлечь солдат Пауля и Карла к работе организации. Анатолий Бен- дысик в тот же вечер вернулся в Круты. 2. Час встречи с представителем Москвы прибли- жался. Завтра утром все должно решиться. Ночь Ли- совец провел без сна. Вдруг тревожные мысли стали одолевать его. Он думал: «Может быть, Кочубей прав и туда действительно не следует идти? Ведь я совсем не знаю этого Алешку Малого». С Малым его познакомил Петр Сорокин, а к Соро- кину его привел бывший директор гостиницы из Львова Яшка, который живет теперь в Киеве на не- легальном положении. Лисовец понимал, что затевает очень рискованное дело, но он боялся упустить случай связаться с Цент- ральным Комитетом. Когда еще может представиться такой случай? А без прочных связей с Большой зем- лей дальше работать невозможно. После долгих му- чительных раздумий Лисовец решил: «Пойду. Если это провокация, погибну один, никого за собою не потяну». В отвороте пиджака он зашил ампулу с ядом. И вот Лисовец идет на встречу, от которой так много ждет. Алешка Малый остановился у большого здания на углу Караваевской и Владимирской улиц и сказал: — Здесь... Поднялись на третий этаж. Алешка оглянулся: не следят ли за ними. На лестнице было пусто. Четыре раза постучал в стенку. Дверь бесшумно отворилась. Ребята оказались в темной передней. — Пожалуйста, пожалуйста,— раздался тихий голос. В просторной, чистой комнате за письменным столом сидел человек. Он поднялся навстречу при- бывшим. — Радый бачити вас, товарищи. Сидайте. Дмитрий внимательно рассматривал представи- теля ЦК. Легкая седина придавала его лицу солид- 133