Лучи жизни
Шрифт:
– Рад вас приветствовать! Решили осчастливить человечество?..
Прожектер сконфуженно улыбался.
– Да, вот... надеюсь...
– Отлично, отлично... Что там у вас? О, увесистая папка, солидный труд. Очень интересно. Примите, Гарри.
Гарри, молодой человек лет двадцати двух, принимал труд, а доктор Кунктатор тем временем продолжал беседу:
– Надеюсь, вы не коммунист?
– Что вы, что вы, господин директор!
– Впрочем, коммунисты избегают наш институт: они понимают, что это бесполезно.
– То есть, как бесполезно?
– Лицо посетителя вытягивалось.
–
Зарегистрировав проект, Гарри сообщал его номер: 5002. Астрономическая цифра, видимо, пугала посетителя.
– А скоро?
– робко спрашивал он.
– То есть, вы хотите спросить, скоро ли будет рассмотрен ваш проект? догадывался доктор Кунктатор.
– Как вам сказать? Сейчас мы изучаем номер две тысячи двести семьдесят пять. За год мы успеваем изучить в среднем пятьдесят-сто проектов... Работа кропотливая, сами понимаете...
Посетитель делал беглый подсчет, и его невольно бросало в дрожь. Волнение гостя не ускользало от проницательных глаз доктора Кунктатора.
– Не бойтесь, - бодрым, успокаивающим тоном говорил он, - рукописи хранятся у нас по последнему слову техники. Да вот, пожалуйста...
И гостеприимный хозяин любезно вел посетителя по анфиладе просторных комнат, где, как солдаты на параде, стройными рядами стояли высокие полки. На них покоились тысячи проектов спасения человечества, терпеливо ожидая, когда их забракуют. Электрифицированная лестница, с изящным моторчиком, бесшумно катилась вдоль полок, пока взобравшийся по ее никелированным ступенькам Гарри искал местечко для вечного успокоения проекта No5002. Сеть серебристых трубок, живо напоминавшая орган, из которого вот-вот польются торжественные мелодии, опутывала полки. Показывая на это сложное сооружение, доктор Кунктатор говорил тоном хранителя музея, гордящегося своим детищем:
– Усовершенствованная система стационарных электропылесосов. Сконструировано специально для нашего института. Уникум! Рукописи идеально сохраняются.
Доктор ловко выхватывал с полки объемистый том, перелистывал его и в полном восторге восклицал:
– Посмотрите на дату: пятидесятилетняя давность. Но ни одной пылинки! Свеж, как новорожденный младенец.
– А идеи не устарели?
– неуверенно спрашивал посетитель.
– Что ж, идеи...
– строго говорил доктор.
– Разумное не старится. Вечные идеи вечно молоды...
Потрясенный посетитель осторожно, почти на цыпочках, уходил из святилища, где усовершенствованные пылесосы предохраняли от порчи человеческое счастье...
Однажды доктор, как обычно, приготовил для очередного посетителя свою изысканно любезную улыбку. Но вдруг ее сменило крайнее изумление, а затем лицо доктора так просияло, будто в институт собственной персоной пожаловало само всеобщее счастье.
– Какая честь! Профессор Регуар!
Регуар величественно кивнул доктору и с вопросительным видом обернулся к сопровождавшему его человеку (которого ни доктор, ни Гарри сначала даже не заметили, так же, как не замечают звезд в сиянии солнца). Незнакомец назвал себя автором проекта No5008 и попросил господина директора выдать его труд. Доктор Кунктатор
Не прошло и минуты, как проект No5008 был найден.
Незнакомец раскрыл объемистый том и выдернул из него страницу.
– Пожалуйста!
– сказал он и показал страницу профессору Регуару.
Тот потянулся к ней, но дерзкий незнакомец, к ужасу доктора и Гарри, отдернул руку.
– Вы и так отлично видите, - сказал он, - а впрочем, можно и ближе.
К полному изумлению доктора Кунктатора, незнакомец аккуратно разорвал страницу и поднес клочки к глазам профессора Регуара.
– Узнаете?
Регуар кивнул.
Незнакомец достал зажигалку, чиркнул и осторожно поджег клочки. Затем, взяв под мышку проект No5008, откланялся и направился к двери.
– Вы не оставляете свой труд?
– растерянно спросил доктор Кунктатор, окончательно потерявший надежду что-нибудь понять.
– Больше он вам не нужен, - ответил незнакомец.
– Тут мои старые речи...
Когда он скрылся, доктор Кунктатор обратил недоумевающий взор к профессору Регуару, но, встретившись с ним глазами, затрепетал.
Не спуская испепеляющего взгляда с обомлевшего доктора, Регуар медленно приблизился к нему и очень тихо спросил:
– Известно ли вам, что вы прозевали?
Доктор Кунктатор в изнеможении опустился в кресло.
– Что?
– еле слышно пролепетал он.
– Мы сбились с ног, - не отвечая, продолжал Регуар, - мы обшарили весь город, заглянули в каждую щель... Как же вы не видели? Как вы смели не видеть?
– Очередь не дошла...
– слабым голосом, но твердо ответил доктор Кунктатор. В нем проснулась профессиональная честь: он встал на защиту традиций своего института.
– Очередь?
– рявкнул Регуар.
– Для такого дела нет очереди. Перед ним все ваши дурацкие проекты - ничто, дрянь, мусор!
– Да что же это такое?
– чуть слышно спросил доктор. Силы опять покинули его.
– Всеобщее человеческое счастье!
– загремел Регуар и, уходя, так хлопнул дверью, что трубки усовершенствованного пылесоса жалобно застонали.
На другой день в институт пришло вежливое письмо за подписью профессора Регуара. В письме сообщалось о том, что ввиду болезни доктора Кунктатора и поступившей от него в связи с этим личной просьбы, господин Докпуллер освобождает его от обязанностей директора института организации всеобщего человеческого счастья.
Впрочем, институт продолжает работать и даже сохранил свои традиции. Но новый директор, которому Гарри рассказал бесславную историю доктора Кунктатора, прежде чем принять проект, лично его перелистывает. Не слышно, однако, чтобы он наткнулся на что-нибудь сенсационное. Не слышно также, чтобы институт одобрил хотя бы один проект.
22. Директива номер...
...очень трудно установить границы между уголовным преступлением, бизнесом и политической деятельностью.
Генри Родс. "Преступники, каких мы заслуживаем"