Лучи жизни
Шрифт:
Ношевский решил сейчас же ехать к Чьюзу. Но мысль о том, что ему снова придется говорить со стариком, остановила его. Он позвонил по телефону, попросил Эрнеста Чьюза немедленно приехать к нему и передал ему фотокопию.
Коммунисты согласились опубликовать ее и без подлинника. Помещение редакции и типографии "Рабочего" все еще было занято полицией, но газета продолжала выходить нелегально. Газета поместила документ, разоблачающий Докпуллера, и рассказ Чьюза о том, как Меллерт принудил его дать подпись. Эти же материалы были напечатаны
Ношевский с удовлетворением рассматривал номер "Голоса людей" с фотокопией договора. Он чувствовал, что хоть отчасти искупил свою вину. За чтением газеты и застал его Регуар. Вот уж кого Ношевский никак не рассчитывал видеть у себя! Он жалел, что толком не расспросил горничную, прежде чем согласился принять посетителя.
– Что вам угодно?
– неприязненно спросил Ношевский.
– Вы не слишком гостеприимны, - усмехнулся Регуар и, не ожидая приглашения, подсел к столу.
– Я привел напомнить вам о честном слове.
– Он ткнул пальцем копию договора, воспроизведенную на газетном листе.
– Честное слово?
– рассердился Ношевский.
– Я свое слово выполнил. К сожалению, выполнил. И не вам, господин Регуар, говорить о чести.
– У меня нет охоты спорить с вами, господин Ношевский. Вы нарушили условия нашего соглашения. Надеюсь, вы понимаете, что это значит?
Регуар в упор посмотрел на Ношевского.
Тот понял.
– Что ж, вызывайте Брегера, - сказал Ношевский.
– Есть другой выход. Прочитайте.
Регуар достал бумагу с текстом, напечатанным на машинке. Это было письмо Чьюзу. Ношевский сообщал, что он передал договор Докпуллеру, и рекомендовал Чьюзу признать его как бесспорный юридический документ. Письмо заканчивалось сообщением об отъезде Ношевского за границу.
– Что это?
– спросил адвокат.
– Перепишите и подпишите, - ответил Регуар.
Ношевский догадался.
– Вы подделали документ?
– Ну что значит подделали? Наши подписи там настоящие, а подпись Чьюза не хуже настоящей. Все это условности! Соглашение было подписано? Было. Вы его сожгли. А мы восстановили. Вроде той мифической птицы Феникс, что, сгорев, выходит из пепла возрожденной. Подумайте: ведь Чьюз не видел, как вы уничтожили соглашение. Ему и в голову не придет, что это дубликат.
– Фальшивомонетчики!
– в ярости закричал Ношевский.
– Секретная коммунистическая директива тоже из вашей мастерской?
– Слушайте, Ношевский, мы даем вам возможность исправить ошибку. За подлинник я предлагал вам миллион, за дубликат вы получите полмиллиона...
Не соображая, что он делает, Ношевский перегнулся через стол и ударил Регуара по щеке.
Регуар вскочил и испуганно оглянулся: не видел ли кто-нибудь? Затем он вынул платок и вытер щеку.
– Вы плохо воспитаны, Ношевский, - презрительно сказал он уходя.
– Я драками не занимаюсь. На вашу физиономию найдутся другие руки.
Ношевскому стало ясно, что он обречен.
По крайней мере, нужно позвонить Чьюзу. Но Ношевский вспомнил, что служащие телефонной станции сегодня присоединились к забастовке.
Ехать к Чьюзу! Предупредить его! Рассказать обо всем! Остаться у них! Там безопаснее.
Он послал горничную за машиной.
В тот же момент к дому, где жил Ношевский, подъехал санитарный автомобиль. Врач и два санитара в белых халатах с красными крестами поднялись на лифте. Мальчик-лифтер высадил их на пятом этаже. Врач вынул из кармана ключ и открыл дверь.
Услышав стук входной двери, Ношевский удивился: неужели уже вернулась горничная? Он вышел в переднюю. К нему шли санитары в белых халатах. Он все понял и бросился в кабинет за оружием... Сильные руки схватили его сзади. Что-то мягкое окутало его лицо, резкий запах ударил в нос. Он потерял сознание.
Санитары положили Ношевского на носилки и бережно внесли в лифт. Мальчик-лифтер посмотрел: а, этот адвокат...
– Что с ним?
– тихо спросил он.
– Ничего, скоро пройдет, - сказал доктор.
Больной спал, мерно дыша.
Когда горничная возвратилась, лифтер рассказал ей, что адвоката увезли в больницу. Несколько дней она искала хозяина по всем городским больницам, но так и не нашла.
В тот же день, когда Ношевский исчез, профессор Чьюз получил письмо. Прочитав его, он возмущенно воскликнул:
– Мерзавец! А ты защищал его, - и он протянул письмо сыну.
Ношевский сообщал Чьюзу о том, что он передал соглашение Докпуллеру, и рекомендовал признать его. Он также извещал профессора о своём отъезде за границу.
– Он так искренне обиделся, - удивленно сказал Чьюз-младший.
– Он утверждал, что соглашение уничтожено. А зачем он передал нам фотокопию? Все-таки это очень странно...
– О, подобным господам ничего не стоит прикинуться искренними.
И старик рассказал сыну о предательстве Уиппля. Впрочем, этот Уиппль кончил все-таки самоубийством. Вероятно, его замучила совесть. Может быть, и Ношевский, продав договор, почувствовал угрызения совести и вернул, по крайней мере, фотокопию.
Эрни молча слушал. Больше о Ношевском они не вспоминали.
Вечером, когда сын уехал, Роберт доложил о посетителе, Чьюз вышел в переднюю и обомлел: Регуар!
– Как вы посмели?
– воскликнул Чьюз.
– Может быть, вы все-таки пригласите меня в кабинет?
– спросил Регуар, заметив, что хозяин не трогается с места.
– Нет!
– резко ответил Чьюз.
– Роберт, останься!
– Здесь не совсем удобно, - сказал Регуар, оглядывая переднюю.
– Впрочем, если хотите...