Лучше подавать холодным
Шрифт:
– Мечами, мечами! Разобьем наголову, обратим в бегство и положим таким образом конец опостылевшей Лиге Восьми!
Последовала долгая пауза. Коска хмуро посмотрел на Эндиша, тот ответил ему таким же взглядом. Сезария и Виктус, глядя друг на друга, покачали головами. Риграт нетерпеливо похлопал себя жезлом по ноге. Принц Фоскар снова откашлялся, нервно выдвинул вперед подбородок.
– Ваше мнение, генерал Коска?
– Хм. – Коска мрачно покачал головой, угрюмо уставился на сверкающую реку. – Хм. Хм.
– Хм. – Виктус поджал губы, постучал по ним пальцем.
– Хм…
– Гхрм. – Исполненное сомнения хмыканье Сезарии прозвучало, как далекий раскат грома.
Коска снял шляпу, почесал в затылке. Водрузил ее на место, колыхнув перьями.
– Хм-м-м-м-м…
– Это надо понимать так, что вы не одобряете?
– О, мне не удалось скрыть от вас своих дурных предчувствий? Тогда я не смогу с чистой совестью о них умолчать. Я не уверен, что Тысяча Мечей справится с задачей, которую вы ставите.
– Не уверен, – сказал Эндиш.
– Не справится, – подхватил Виктус.
Сезария являл собой гору молчаливого неодобрения.
– Разве вам мало заплатили за вашу службу? – спросил Риграт.
– Нет, конечно, – ухмыльнулся Коска, – и Тысяча Мечей сражаться будет, не сомневайтесь.
– Как один человек! – заявил Эндиш.
– Как дьяволы! – добавил Виктус.
– Но где они будут сражаться наилучшим образом?.. Вот что беспокоит меня, как их капитан-генерала. За короткое время они потеряли двух главнокомандующих. – Коска повесил голову, словно глубоко сожалел об этом обстоятельстве и ни малейшей выгоды от этого не поимел.
– Меркатто, а потом Верного. – Сезария вздохнул, словно никоим образом не участвовал в смене командования сам.
– Они успели подзабыть свои основные обязанности.
– Разведкой занимались, – посетовал Эндиш.
– Расчисткой флангов, – прорычал Виктус.
– Боевой дух в бригаде сейчас крайне низок. Да, им платят, но деньги не самый лучший стимул рисковать жизнью. – Особенно для наемников, но об этом вряд ли стоило говорить. – Бросить их в лобовую схватку с упорным и отчаявшимся врагом, нос к носу… не скажу, что они могут дрогнуть, но… да. – Коска поморщился, почесал шею. – Они могут дрогнуть.
– Надеюсь, это не проявление вашего печально знаменитого нежелания сражаться, – язвительно сказал Риграт.
– Нежелания? Сражаться? Да я – тигр, можете спросить любого! – Виктус фыркнул так, что подбородок украсился соплями.
Коска оставил его реплику без внимания.
– Вопрос в том, чтобы подобрать для определенной задачи подходящее орудие. Человек же не станет рубить дерево рапирой. Возьмет топор. Если только он не полная задница. – Полковник открыл рот, начал говорить что-то, но Коска не остановился. – План хорош, в общих чертах. Как военный военного, я поздравляю вас с ним без всяких оговорок.
Риграт умолк, смешавшись, не будучи уверен в том, что его не держат за дурака. Кем он и был в действительности.
– Но разумнее будет предложить регулярным талинским войскам, испытанным на деле, проверенным недавно в Виссерине и в Пуранти, привыкшим побеждать, наделенным безупречным боевым духом,
– Лучшее место, откуда следует заходить на врага, – пробормотал Эндиш.
Виктус хихикнул.
Коска эффектно взмахнул флягой.
– Таким образом, и ваша хладнокровная отвага, и наша пылкая страсть найдут себе применение там, где они более всего полезны. И песни будут сложены, и слава обретена, свершится история, Орсо станет королем… – Он отвесил почтительный поклон Фоскару. – А потом, в свое время, и вы, ваше высочество.
Фоскар озабоченно посмотрел на броды.
– Да. Да… я понимаю. Но дело в том, что…
– Стало быть, мы пришли к согласию! – Коска приобнял его рукою за плечи и повел к палатке. – Кажется, это Столикус сказал, что великие люди часто движутся в одном направлении? Думаю, так и есть! Двинемся же навстречу ужину, друзья! – Он ткнул пальцем себе за спину, где мерцали среди укрытых сгущавшимися сумерками гор огоньки Осприи. – Я так голоден, что способен слопать город, клянусь!
И под дружный смех вошел в палатку.
Политика
Трясучка хмуро сидел за столом и пил.
Величиной своей и пышностью убранства пиршественный зал герцога Рогонта превосходил все до единой комнаты, где ему случалось пить. Когда Воссула рассказывал о диковинках, которыми полна Стирия, воображению Трясучки примерно что-то в этом роде и представлялось, отнюдь не вонючие доки Талина. Просторней здесь было раза в четыре, чем в большом зале Бетода в Карлеоне. Потолки казались выше раза в три, а то и больше. Стены из блестящего светлого мрамора с черно-синими прожилками покрывала обильная резьба – цветы и ветви, поверх которых стелился живой плющ, и в трепетных тенях трудно было отличить каменную листву от настоящей. В открытые окна, размерами с дворцовые ворота, задувал теплый вечерний ветерок, раскачивая множество подвесных светильников, и все кругом сверкало и искрилось в отсветах их золотых огоньков.
Пристанище красоты и величия, выстроенное богами для великанов.
Обидно было только, что народу, в нем собравшемуся, изрядно не хватало ни того, ни другого – и женщинам в пышных нарядах, замысловато причесанным, увешанным драгоценностями, нарумяненным, чтобы выглядеть моложе, стройней, богаче, чем есть, и пестро разодетым мужчинам в кружевных воротниках, с маленькими золочеными кинжальчиками на поясе. Все они смотрели на Трясучку с легкой брезгливостью на напудренных лицах, словно перед ними был кусок тухлого мяса. Потом, когда он поворачивался к ним левым боком, с тошнотным ужасом. Что вызывало у него на три четверти мрачное удовлетворение и еще на четверть – такой же ужас.