Лучший иронический детектив
Шрифт:
— Налицо проникновение, — начал он, — в частную собственность, представляющее угрозу…
Молодцеватый человек в штатском насмешливо посмотрел на милиционера.
— Продолжайте, коллега, — сказал он. — И загляните-ка ко мне завтра в обед.
Все, кроме участкового, вышли во двор. Ирка посмотрела в окно. Там санитары развернули носилки и маршировали по двору, возложив на них бренные Кешкины останки. Человек в штатском рявкнул на них, они вздрогнули и побежали к машине.
Тетя Ася сидела в кресле и не знала, плакать ей или смеяться. Зато участковый к смеху был не расположен.
—
Он был из тех людей, которые закипают медленно, но впадают все в больший раж и уже не могут остановиться.
— Может быть, мне поставить телохранителя возле каждой клетки? Сколько их тут у вас? Девять? Сейчас я позвоню в город, объявлю план-перехват, вызову крысиный ОМОН… может быть, все бросят ловить преступников и…
— Минуточку, — вмешалась тетя Ася. — Насколько я понимаю, дело не в крысе, а в том, что кто-то проник в дом с оружием и…
— Может быть, — уже орал милиционер, — мне изъять все кухонные ножи у населения и арестовать всех пацанов, которых вы тут, — он метнул яростный взгляд в сторону детей, — распустили к чертовой матери?! Вот влеплю вам сейчас штраф за ложный вызов…
— Не имеете права! — заспорил Владик. — Проникновение было? Было. А вы не реагируете. Налицо халатность…
К счастью, во дворе засигналила милицейская машина и участковый заторопился, пропустив этот выпад мимо ушей. В дверях он бросил через плечо:
— Еще один ложный вызов, и конфискую всех крыс. А ты, очкарик, только попадись мне еще!
— Налицо оскорбление при исполнении служебных… — начал Владик, но дверь захлопнулась, и его тирада пропала зря.
— Уж ты бы помолчал, — сердито сказала тетя Ася. — Налицо ему, видите ли! Вы, когда милицию вызывали, тоже не пояснили, чье убийство тут было совершено?
Ирка растерянно молчала.
Домой шли молча. Все чувствовали себя крайне глупо. Крысу, судя по всему, прирезали соседские мальчишки из озорства, и дети дали страшную клятву не делать ничего, не посоветовавшись сначала с тетей Асей.
Тетя Ася вдруг фыркнула: — Здорово вы разозлили участкового. Ладно, ничего страшного не произошло, кроме того, что на речку пойдете теперь после обеда. Сейчас налепим пельменей, — сказала она, отпирая дверь, — и…
— А-а-а-а-! — раздался истошный Иркин визг: — Мамочки, тут кто-то лежит, я на него наступила! — . Она отшатнулась к дверям, и тетя Ася, включив свет, увидела у нее под ногами брошенный ею пакет с мукой. Пакет разорвался от Иркиной ноги, и мука рассыпалась по всей прихожей.
— Несите веник, — со вздохом сказала тетя Ася. — Видно, сегодня не наш день.
— Дурак он, — сердито заявил Владик, долепливая пельмень.
— Кто дурак? — осторожно поинтересовался Броня.
— Милиционер, конечно, — убежденно сказал Владик. — Вот увидите, никакие это не мальчишки, а преступник. Как бы он до Клеопатры не добрался.
— Хватит, Владька, — отмахнулась Ирка. — Все это ерунда.
— Все, ребята, — сказала тетя Ася. — Я сварю все сама, можете возвращаться на свой чердак.
Раздался стук в дверь. Дети встрепенулись, но, увидев, кто пришел, тут же потеряли к нему всякий
Жена Загайнова, Оксана, уже молча и целеустремленно протискивалась в кабинет, двери в который были призывно раскрыты из гостиной, и где у стены таинственно поблескивал старинный секретер. Тетя Ася обреченно вздохнула:
— Опять баланс?
— Буквально на полчасика, — сказала Оксана.
Значит, на полдня, — подумала тетя Ася:
— Хорошо, проходите, — сказала она вслух.
По всей видимости, сесть за работу ей удастся только вечером. Алексей Владимирович мялся у порога:
— Простите, вы не могли бы запереть Анфису на кухне?
Алексей Владимирович до судорог боялся кошки Анфисы. Всегда мирное изящное создание действительно превращалось в фурию при нем. Она уже нападала на него пару раз, и Алексей Владимирович доблестно отбивался, намотав на руку толстенный шарф. Дело, очевидно, было в его запахе, которым был пропитан он сам и весь их дом. Они тоже держали кота, который гадил там, где заставал его зов природы — на диван, в обувь, на ковер, и даже на стопку бухгалтерских документов. Соседи заходили к ним по крайней необходимости, задерживая дыхание. Один раз Загайновы зазвали тетю Асю на чашку кофе — видимо, чувствуя себя обязанными за пользование ее компьютером. Она, пересилив себя, села за стол и даже заставила себя сделать глоток, но впечатление было такое, будто она выпила кошачьей мочи. Анфису этот запах приводил в дикую необузданную ярость. Видимо она считала Загайнова огромным котом, и сражалась с ним не на жизнь, а на смерть. Ее доблестные военные вылазки заканчивались выдворением на кухню, где она негодовала взаперти, издавая первобытный вой. Дети при этом возмущались, но тетя Ася, которая уже извела однажды пузырек йода на исцарапанные руки бухгалтера, не могла допустить нового кровопролития. Оксану при этом Анфиса загадочным образом не трогала, и даже снисходила до того, чтобы посидеть у нее на коленях.
Кошка, почуяв запах врага, уже вышла в коридор, прижимая уши и издавая утробное рычание. Алексей Владимирович напрягся и затравленно прижался к двери. Тетя Ася со вздохом подняла вырывающуюся Анфису и пошла с ней на кухню, варить пельмени.
Помыв посуду и выгнав из кухни прожорливого Броню, который пришел перекусить перед обедом, она принялась за салат и услышала нечеловеческий вой, затем визг Оксаны, крик бухгалтера и хохот детей.
— Дети, прекратите баловаться, — крикнула она. Оглянувшись, она увидела, что Анфисы на кухне не было. Почуяв неприятности, тетя Ася побежала в гостиную. Алексей Владимирович со страдальческим видом снимал носок, а над ним заботливо склонялась Оксана. Дети, делая постные лица, стояли у двери во внутренний коридор.