Лучший иронический детектив
Шрифт:
— Подождите, я сейчас, — вдруг вскинулась Ирка и убежала в комнаты.
Тетя Ася задумчиво смотрела на деревенскую улицу. Большинство дачников уже отужинало, и почти в каждом дворе женщины мыли посуду. Собственно, у тети Аси было такое впечатление, что они приезжали из города на дачу исключительно, чтобы мыть посуду и стирать. А еще, чтобы раздраженно отказываться, когда их приглашали купаться, или сходить в лес, или покататься на лодке. Они, конечно, не могут бросить свои тазы, потому что должен же кто-нибудь заниматься делом.
Тетя Ася умиротворенно прихлебывала душистый чай — спасибо Ирке, набрала смородиновых листьев, — не прислушиваясь к оживленному разговору детей. Вдруг она услышала их удивленные возгласы и обернулась. На веранде стояла Ирка в длинном белом платье и легкой белой косыночке на шее. Отделанный кружевами подол чуть пожелтел, но Иркина фигурка была так изящна, а старое бабушкино платье времен ее, бабушкиной, далекой молодости — так уместно на этой веранде, что все замолчали и некоторое время рассматривали Ирку, как существо из того, далекого мира. Ирка молча прошла к столу.
— Тетя Ася, — подал голос Броня. — А все эти вещи — они наши, фамильные?
— Фамильные, — улыбнулась тетя Ася.
— Тогда… — задумался Броня, — тогда давай позовем Клеопатру к нам чай пить.
— Ты рассматриваешь ее как нашу фамильную вещь? — расхохоталась тетя Ася.
— Ну, — попытался выразить свою мысль Броня, — типа того. Типа фамильной традиции. Они ведь, наверное, раньше гостей к чаю звали. Посылали за ними своих слуг, или как там.
— Ну, давай позовем, — сказала тетя Ася. — Только кто у нас будет слугой?
— Да ладно уж, давайте я схожу, — вызвался Владик, — раз нет слуги, чего уж там.
Все наблюдали, как фигурка Владика приближалась к дому Клеопатры Апполинариевны. Вот он постучал к ней в окошко, вот раздался ее громкий визг, и ответный вопль Владика. Через пару минут на крыльце, схватившись за сердце, показалась Клеопатра Апполинариевна и, поговорив с Владиком, скрылась в доме. Скоро она вышла опять, в огромной шляпе с чудовищным маком сбоку, и они оба направились к тети Асиному дому.
— Здравствуйте, — нараспев произнесла соседка, подходя к веранде. — Ну и напугал меня ваш племянник.
— Я сам со страху чуть в штаны не наделал, — проворчал Владик. — Как вы стали визжать…
— Так ведь… я ведь там, голубчик, как в осажденной крепости живу, все чего-то жду.
— Да будет вам, Клеопатра Апполинариевна, садитесь-ка чай пить, — приветливо сказала тетя Ася.
— Ох, деточка, какая красота, — восхищенно сказала Клеопатра Апполинариевна, заметив Ирку. — Какой вкус, — добавила она, рассмотрев кружева. — Правда, — объяснила она, — раньше это было утреннее платье. В нем девицы выходили к завтраку.
— Правда? — заинтересованно спросила Ирка. Предки стали казаться ей чуточку ближе, а Клеопатра Апполинариевна была как
Между тем вечерело, и с реки повеяло сыростью. Ирка ежилась в своем легком платье, но переодеваться ей не хотелось.
— Вы знаете, — проговорила, глядя на нее, Клеопатра Апполинариевна. — Я помню, у Елены Ильиничны была замечательная шаль. Она наверняка сохранилась где-нибудь. Кстати, здесь, в шкафу на этой веранде Елена Ильинична и хранила ее.
— Кто такая Елена Ильинична? — поинтересовался Броня.
— Бабушка вашей тети Аси. Я ведь уже пожилая дама, — улыбнулась Клеопатра Апполинариевна, — и помню то поколение. Правда, сама я тогда еще девчонкой была.
Ирка, затаив дыхание, подошла к шкафу. Если она сейчас его откроет и увидит шаль, значит неведомая ей Елена Ильинична сохранила шаль для нее, своей правнучки. Высохшие дверцы шкафа легко открылись, и, покопавшись на полках, Ирка вытащила удивительно мягкую теплую шаль кремового цвета. Она накинула ее себе на плечи.
— Она самая, — обрадовано сказала Клеопатра Апполинариевна. — Надо же, как хорошо сохранилась.
Ирка не спеша села к столу. Она представила себе, что прабабушка Елена Ильинична стоит рядом, и заботливо прикрывает ее плечи теплой шалью. Пожалуй, решила Ирка, надо более бережно копаться в старых вещах на чердаке.
Стемнело. От самовара, как от печки, веяло теплом, вокруг лампы над столом вились мошки, пирог был давно съеден, но расходиться не хотелось. Рики, объевшись пирогом, лежал у ног тети Ася потолстевшим брюшком вверх, и время от времени взвизгивал, прося его погладить. Тете Асе было жаль Клеопатру Апполинариевну, которой предстояло уйти с уютной веранды в свой темный одинокий дом. Она предложила ей переночевать у них, но Клеопатра Апполинариевна замахала руками.
— Что вы, голубушка, крысы голодные, да и тоскливо им будет ночью без меня.
Ирке стало жаль соседку, коротающую свою старость в обществе крыс.
Всей компанией они проводили Клеопатру Апполинариевну домой, убедились, что у нее все спокойно и отправились домой. Ирка, переодевшаяся в привычные джинсы и свитерок, вернулась к своему обычному веселому настроению.
— Эй, Лешка, — закричала она долговязому подростку, который встретился им почти у самого дома. — У тебя по кому траур?
Лешка, который жил с матерью через дом от них, действительно выглядел мрачновато — в черных брюках и свитере он слился с черными тенями от кустов. Вопреки обыкновению, Лешка не стал с ними зубоскалить. Торопливо поздоровавшись, он пошел к своему дому, открыл дверь ключом и молча скрылся за дверью.
— Странно, — удивился Броня. — Наказали его, что ли? Вряд ли он добровольно во все это оделся.
Тете Асе это тоже показалось странным. Лешка тщательно следил за модой и к одежде был очень придирчив. — Может, их обокрали, — предположила она.