Лучший иронический детектив
Шрифт:
— Зуб даю, — авторитетно заявил Броня.
Вечером стали облачать Владика так, чтобы местные люмпены его не узнали. Натянули ему бейсболку до самой переносицы, а потом Броня заставил его надеть свои брюки и подвернуть их, чтобы Владик стал похож на маленького бомжа. Единственное, чего они боялись, — что Владика выдаст чересчур интеллигентная речь.
— Надо было подольше возле винного пошататься, — посетовала Ирка, — послушать, как они говорят.
— Да, образование никогда не бывает излишним, — согласился с ней Броня.
Наконец,
Ирка с Броней зашипели Владику:
— Давай, пробирайся к смородине, а то не успеешь.
Смородиновые кусты густой стеной росли возле входа в дом и надежно скрывали Владика от посторонних глаз. Дети порадовались, что назначили Вите это время, поскольку еще не совсем стемнело, и они могли все видеть, сами оставаясь при этом незамеченными до поры до времени.
Тем временем Витя нерешительно то поднимал, то опускал руку, боясь постучать в дверь. Наконец, он слабо поскребся и стал ждать. Ребята в кустах затаили дыхание, больше всего боясь захихикать раньше времени. Зинаида Михайловна открыла дверь и возмущенно уставилась на Витю, который от смущения потирал руки, то сгибая их в локтях, то перекручивая кисти, при этом крутя большими пальцами.
— Что вам угодно? — громогласно спросила Гренадерша, пораженно наблюдая за движениями его рук. — Чем обязана столь поздним визитом?
Витя некоторое время пытался перевести ее вопрос на понятный ему язык, но, бросив это занятие как безнадежное, перешел к делу.
— Ты, это, не стесняйся, — начал он издалека.
Гренадерша ошалело уставилась на него.
— Ить русскому человеку что надо? — изрек свой любимый вопрос Витя.
— Что? — басом спросила ничего не понимающая Гренадерша.
Витя растерялся. Он не предполагал, что этот вопрос будет когда-либо переадресован ему.
— Сколько? — решил он перейти прямо к делу.
— Девять тридцать, — раздраженно ответила Гренадерша, полагая, что Витя Лохматый осмелился постучать в ее дверь, чтобы узнать, который час.
— Ну! — поразился Витя. — Дешево берешь. А давай по девять, чтобы копейки не считать.
— Какие копейки? — после некоторой паузы спросила изумленная Гренадерша.
— Ладно, девять тридцать — так девять тридцать, — тут же согласился Витя. — Ты неси, а я посчитаю пока.
— Чего нести? — голос Гренадерши стал тихим. У нее было ощущение, что она чего-то пропустила, как будто смотрит кино с середины.
— А… эту,… бутылочку. Ты в поллитровые разливаешь?
— Что-о-о? — взревела Гренаденша. — Как вы смеете! Вон, немедленно вон!
Она с треском захлопнула дверь. Перетрусивший Витя рысью побежал к калитке, и тут-то его перехватил Владик.
— Эй, мужик, стой, — тихо позвал он.
Витя тут же замер, как
— Чего? — спросил он, и Владик прижал палец к губам.
— Тихо ты. Тебе брагу?
— Ну! — стал оживать Витя.
— Баранки гну! — приходя в ужас от собственного хамства, заявил Владик. — С ней деликатно надо разговаривать, а ты — бутылку, мол неси.
— Дык, — захлопал глазами Витя, — дык как же ей втолковать-то?
— Иди давай к задней двери. Только тихо, понял?
Витя, проявляя к жизни все больший интерес, шустро засеменил к задней двери, выходившей на кукурузное поле Гренадерши. Владик тем временем, сделал вид, будто он вернулся к Зинаиде Михайловне, и, только убедившись, что Витя скрылся за углом, пошел за ним следом с бутылкой, которую ему успела всучить Ирка.
— Деньги давай, — прошептал он, — двадцатку.
— Дык, — завел было Витя, — сама-то сказала — девять тридцать.
— Не хочешь — плати в магазине шестьдесят, — Владик сделал вид, что оскорблен, и повернулся было уходить.
— Дык ладно, давай, — всполошился Витя, — как раз двадцатка и есть. Ну надо же, до чего баба хар?ктерная, — посетовал он, и, крепко обнимая бутылку, растворился в темноте.
Владик, пригибаясь, чтобы его не заметила в кустах Гренадерша, подбежал к своим. Вместе они выбрались на улицу и только там расхохотались.
— Только бы водки хватило. И бутылок, — сказал Броня.
— Ну ты, Владька, неподражаем. Интересно, кем ты в предыдущей жизни был? — восхищалась Ирка.
Навстречу им шел Лешка — на этот раз в джинсах и в пестрой рубашке, которую он самонадеянно называл «гавайской». Он остановился, заметив ребят.
— Привет честной компании, — сказал он.
— О, сегодня ты при полном параде, — одобрительно сказала Ирка. — Ты откуда?
— Так, совершаю моцион перед сном.
— Один? — удивился Владик?
— Человек никогда не бывает один! — внушительно заявил Лешка.
Владик повертел головой:
— А с кем? — поинтересовался он.
— Мал ты еще, — натянул ему бейсболку на нос Лешка.
— А правда, где они? — озирался Броня?
— Кто?
— Ну, ты же сказал, что не один?
— Это в метафизическом смысле, — снисходительно пояснил Лешка.
— Ой, Лешик, брось, — засмеялась Ирка. — Пошли завтра с нами купаться — не в метафизическом смысле, а просто в физическом?
Лешка с удовольствием согласился. Броня недовольно посмотрел на нее. Им вместе и так хорошо друг с другом, и зачем она Лешку приваживает? И не поговорить при нем спокойно, не обсудить собственные животрепещущие проблемы. Броня с горечью вынужден был признать, что у Ирки есть еще и свои интересы, не ограничивающиеся их компанией. Владик же, судя по всему, наоборот был доволен: Лешка отлично плавал и не прогонял Владика, когда тот приставал к нему с просьбой покидать его с рук в воду или подурачиться. Условившись, где они завтра встретятся, дети пошли к дому и в саду увидели встревоженную тетю Асю.