Лучший иронический детектив
Шрифт:
Получив деньги, Владик вручил бутылки, и под покровом темноты все разошлись в разные стороны. Ребята бегом побежали домой, где во дворе их ждала обеспокоенная тетя Ася.
— Что там за шум? — спросила она.
Ирка с Броней пошли вперед, пока Владик торопливо переодевался в зарослях крыжовника и сорняков, которые были еще выше кустарника.
— Владик, ты где? — звала его тетя Ася.
— Я здесь, в крыжовнике, — отозвался тот. — Я тут ягоды ищу.
— Ягоды? В темноте? — поразилась тетя Ася.
—
— Влад, не дури, — строго сказала тетя Ася. — Вылезай оттуда, исцарапаешься только.
Владик, затолкав Бронины штаны и бейсболку поглубже в заросли, подошел к крыльцу.
— Что, крыжовничка захотелось? — ласково спросила тетя Ася.
— Очень!
— Я завтра у Клеопатры Апполинариевны попрошу, — пообещала любящая тетя. — А кто там так кричал? — спросила она. — Шум, по-моему, был в стороне Зинаиды Михайловны.
— Не знаю, тетя Ася, — ответила Ирка. — Не хотите с нами прогуляться? Там такие звезды! Заодно в ту сторону прогуляемся, выясним, что там у нее случилось.
— Звезды, говоришь? Ах ты, мой романтик! — нежно сказала тетя Ася. — Ну пойдемте.
Они подошли почти к самому дому Гренадерши, когда тетя Ася вдруг остановилась.
— Смотрите, — сказал она встревожено. — Кто-то лезет к ней в дом.
Действительно, чей-то силуэт проскользнул через калитку Зинаиды Михайловны и направился к ее окну. Ирка с удивлением узнала в нем Борисика.
— И что ему тут надо, — удивилась она. — Повторный визит Борисика был ими непредусмотрен.
— Смотри, тетя Ася, он не прячется, значит не вор, — успокоила она тетю Ася. Та решила все же остановиться и посмотреть.
— Странно как-то, — пробормотала она.
Борисик тем временем забарабанил в окно.
— Эй хозяйка, — требовательно закричал он. — тару возьми.
— Вон отсюда, хулиганы, сволочи, милиция! — тут же раздался разгневанный ответный вопль Гренадерши.
— Ладно, завтра сочтемся! — пообещал Борисик и растворился в темноте.
— Ну чисто спектакль! — раздался голос Федотовны. Она стояла в своем дворе, опираясь на забор, отделяющий ее от двора Зинаиды Михайловны. — Ай да тихоня наша, ну чисто Яга.
— Клавдия Федотовна, это вы? — позвала тетя Ася. — Что тут происходит? Может быть, ей помощь нужна?
— Какая такая помощь, — зачастила Федотовна, захлебывающаяся от впечатлений. — Генеральша-то наша, гляди, самогонку гонит. Этим алкашам только что и продала, ну а они ей — бутылку обратно. А уж ходит-то павой, недотрога, все ей наша компания нехороша, чисто смех. А вот поди ж ты, нет бы ей, дуре, потихоньку продавать, так спектаклю на всю деревню устроила.
— Зинаида Михайловна торгует самогоном? — не веря своим ушам переспросила тетя Ася.
— Торгует, как миленькая, сама и гонит, поди. Чисто горе! Так и орут на всю деревню, так и орут, — захлебывалась
— Ну и дела, — восклицала пораженная тетя Ася на обратном пути. — И кто бы мог подумать?
Ребята скромно молчали.
Следующие три дня серые тени вторгались в Гренадершин сад по вечерам, требуя дешевой водки. Некоторые из них, получив желаемое, уходили, некоторые отползали в кусты и там засыпали. Водка с добавлением дрожжей и сахара пилась легко, но лишала способности двигаться в одно мгновение.
— Сиреневый тума-а-н, — доносилась по ночам из Гренадершиного сада, — куда-то пролета-а-ет.
— Милиция! — вопила разъяренная Гренадерша., выскакивая в сад.
— Да тише вы, — увещевали сонные соседи, высовываясь из окон, — ночь на дворе. Надо же совесть иметь, ей богу!
Гренадерша ходила по поселку тихая и скромная, едва слышно отвечая на приветствия. Однажды, когда Ирка пришла в магазин за хлебом, она видела, как Зинаиду Михайловну остановил дачник — профессор, специалист по скифскому фольклору, Захар Ильич.
— Голубушка, здравствуйте, — вежливо поздоровался он. Гренадерша осмелилась поднять на него глаза.
— Здравствуйте, Захар Ильич, как вам отдыхается?
— Прекрасно, дорогая. Послушайте, голубушка, вы, говорят, прекрасную настойку делаете.
— Уверяю вас, вы ошибаетесь, — горячо возразила Зинаида Михайловна. — Это все ужасное недоразумение. Вообразите, кто-то придумал, будто я…
— Ну почему же недоразумение, Зинаида Михайловна, — профессор обиженно выпятил губу. — Я сам пробовал вашу настоечку у человека, который лично у вас купил.
— Захар Ильич, — взмолилась несчастная Гренадерша. — Ну как вы могли подумать…
— Так вы не хотите мне продать? — вконец обиделся профессор. — Посторонним продаете, а мне? — уж совсем по детски проговорил он. — Я полагал, что мы с вами в добрососедских отношениях.
— Но помилуйте, Захар Ильич, откуда же я возьму…
— Ну что же, не хотите — не надо, что же я могу поделать, — дрожащим голосом проговорил профессор и повернулся спиной к Гренадерше.
К тому времени настойка у ребят закончилась, и они решили, что достаточно наказали противную соседку.
— Мне ее даже жалко стало, — сказала Ирка. Все. Прекращаем это дело.
— Не жалей! Она теперь будет ходить укрощенная и добрая! Ей это на пользу пошло, — уверил ее Владик.
Вся алкогольная компания сошла на нет. Алкаши побузили и перестали, и в поселке снова воцарилась тишина и спокойствие. На целых два дня.
Когда Ирка, наконец, рассказала тете Асе про осадное положение Клеопатры Апполинариевны, та всполошилась. — Жаль, что ты не рассказала мне раньше, да и я свинья хорошая, — приговаривала она, выключая компьютер. — Ириша, ты остаешься за старшую. Броня, где моя выходная корзина? Неси-ка ее сюда.