Лукиан Самосатский. Сочинения
Шрифт:
Покупатель. А что бы ты еще мог сделать?
Философ. Все остальное, кроме одного: преследовать беглого раба.
Покупатель. Почему же это тебе невозможно?
Философ. Потому что я его не схвачу.
Покупатель. В самом деле, ты мне кажешься ленивым и неповоротливым. Но что же является целью твоего познания?
Философ. Незнание и невозможность слышать и видеть. Покупатель. Значит, ты говоришь, что ты слеп и глух.
Философ. И кроме того я лишен способности различать или воспринимать, и вообще я ни в чем не отличаюсь от червяка.
Покупатель. За это тебя следует купить. Так сколько, говоришь ты,
Гермес. Аттическую мину.
Покупатель. Изволь. Что ты скажешь теперь, милейший? Купил я тебя?
Философ. Это неизвестно.
Покупатель. Как так? Ведь я тебя купил и заплатил требуемые деньги.
Философ. Я воздерживаюсь пока от окончательного мнения и еще подумаю над этим вопросом.
Покупатель. Ты, значит, следуй за мной, как подобает моему рабу.
Философ. Кто знает, говоришь ли ты правду?
Покупатель. Глашатай, мина и все присутствующие.
Философ. Разве здесь кто присутствует?
Покупатель. Вот я тебя пошлю на мельницу и более скверными словами приведу к убеждению в том, что господин — я.
Философ. В этом ты усомнись!
Покупатель. Клянусь Зевсом, сказал же я ведь!
Гермес. Перестань противоречить и следуй за купившим тебя, вас же мы приглашаем на завтра. Мы будем тогда продавать жизни частных лиц — ремесленников и торговцев.
РЫБАК, ИЛИ ВОССТАВШИЕ ИЗ ГРОБОВ
Перевод Н. П. Баранова
1. Сократ. Бейте, бейте распроклятого, камней не жалейте! Вализаваливай глыбами и черепков подваливай, бей дубьем его, бей нечестивого, да смотри, не ушел бы! И ты, Платон, бей его! И ты, Хризипи, бей его! И ты… как тебя там… все разом, щиты сомкнувши двинемся на него!
Да помогает котомка котомке, и посоху — посох.Он нам всем — враг одинаково, и все вы без исключения им обижены… Ну-ка, Диоген: теперь или никогда!.. В дубье! Действуй палкой!.. Назад — ни шагу… Пускай достойной карой платит за хулу! Что это?.. Никак вы устали, Эпикур и Аристипп? Ой-ой-ой, стыд какой!
Мудрые, будьте мужами: о яростном вспомните гневе.2. Аристотель! А ну, приналяг-ка! Ух! славно: попался зверек в ловушку! Поймали мы тебя, мерзкая тварь! Вот сейчас увидишь, что за мужей поносил ты злобной речью! Как же бы это его нам прикончить? Давайте-ка похитрее казнь придумаем для него, чтобы мы все оказались отмщенными: ибо каждому порознь, по справедливости, он должен семикратно уплатить смертью.
Первый философ. Решаю: распять надо его.
Второй философ. Согласен! Но — бичевать предварительно.
Третий философ. Надо глаза ему выбить!
Четвертый философ. Язык-то, язык много того ранее надо отрезать.
Сократ. Ну, а ты как решишь, Эмпедокл?
Эмпедокл. В жерло вулкана ввергните его, да знает, как поносить достойнейших.
Платон. А все же… лучше всего, чтоб его, как Пенфея или Орфея,
В горах застигнул рок и плоть разнес в клочки.Чтобы каждый, получив по куску его тела, примиренный ушел и…
3. Лукиан. О нет, нет! Ради Зевса- Заступника, пощадите меня!
Сократ. Кончено! Тебе не уйти отсюда. Иль
Лукиан. Однако и я умоляю вас совсем по Гомеру, — быть может, вы почтите эпическую музу и не отвергнете меня, как песнопевца:
Сжальтесь над мужем невинным и выкуп примите достойный:Медь и любезное золото, их же и мудрые любят.Сократ. Да и мы, не задумавшись, возразим гомеровским складом. Ну-ка, услышь:
В сердце своем не питай, злоязыкий, мысли о бегстве!Брось говорить о деньгах: не уйдешь от карающей длани!Лукиан. Горе горькое! И Гомер для нас бесполезен стал, наш надежнейший щит! Так! Тогда к Еврипиду остается прибегнуть: может быть, хоть этот выручит нас.
Не убивай! Просящего — нельзя убить.Платон. Так что же? А вот это — разве не Еврипид:
Пусть злое терпит тот, кто злое совершил!Лукиан. Итак, во имя слов, меня убьете вы?
Платон. Видит Зевс, убьем. Тот же Еврипид говорит:
Необузданным устам,Беззакониям глупцовЛишь один конец — беда.4. Лукиан. Итак, если ваше решение обо мне — бесповоротно и никакой хитростью мне не избежать смерти, — что же? Хоть одно скажите мне: кто вы такие и чем столь жестоко обижены, что разгневались на нас безжалостно и смертью казнить собираетесь?
Платон. В чем твое страшное преступление против нас — себя самого, негодяй, спрашивай, и свои великолепные книги, где ты и самую философию злословил всячески и нам чинил оскорбления, словно как на торгу распродавал мужей мудрых и — что главное — свободных. Вот это возмутило нас, и мы поднялись на землю против тебя, отпросившись ненадолго у Аидонея. Перед тобой вот этот — Хризипп, тот — Эпикур, а я — Платон; вон — Аристотель, а тот, безмолвный, это Пифагор; и Диоген здесь и остальные все, кого ты рвал на части в своих книгах.
5. Лукиан. Уф! Отлегло… Уверен: меня вы не убьете, когда узнаете, как я всегда к вам относился. Так что побросайте-ка вы ваши камни, а еще лучше — припрячьте их: они вам пригодятся против достойнейших.
Платон. Вздор, вздор! Тебе сегодня же погибнуть должно, и вот уже
Каменный плащ облекает тебя за твои злодеянья.Лукиан. Так знайте, мудрые: того, кто один из всех заслуживал бы ваших похвал, кто всегда для вас своим человеком и другом, и единомышленником, и, если это грубостью не прозвучит, опекуном был всех наших начинаний — вот кого вы убьете, если на меня руку поднимаете, на меня, который столько для вас потрудился. Смотрите же, не поступите подобно философам, ныне живущим, неблагодарными, злыми, безрассудными себя выказав к преданному вам человеку.