Лунное сердце
Шрифт:
Прежде всего до него донеслось зловоние – будто кто-то взбаламутил болото с гниющей водой. Свирепость их бессвязных хищных мыслей поразила Пэквуджи. Он подпустил переднюю трагг-у к себе поближе, дал ей поднять когтистую лапу, а тогда…
– Хэй-нья! – крикнул он.
И, в мгновение ока обратившись в воробья, взлетел в воздух высоко над трагг-ами. От их рыка, когда они, прыгая, пытались дотянуться до Пэквуджи, содрогался лес. Их когтистые лапы хватали воздух.
Пэквуджи быстро надоело дразнить их. Сара теперь в безопасности, так что с него хватит. Пора и ему восвояси. Но только он собрался улететь, как и трагг-и остановились. Они
Пэквуджи приземлился и снова стал самим собой. «Ох, Сара, – в отчаянии подумал он. – Берегись, берегись!»
Однако он понимал, что его предостережения не достигнут ее ушей: слишком она далеко – многие и многие годы отделяют его теперь от ее времени – ему туда не добраться. Что будет с ней, безрогой, в мире, где волшебство больше не действует, когда на нее нападут трагг-и?
Со скорбью в душе он направился через лес к Круглой башне. Что же ему сочинить для Рыжеволосого? «Все в порядке, не беспокойся, она жива и здорова?» Больше всего ему хотелось сказать барду другое: «Это из-за тебя, Рыжеволосый, из-за того, что ты принудил ее к испытаниям, Сара сейчас в опасности». Но Пэквуджи помнил, что обещал девушке. Тем более они теперь породнились сердцами. И с бардом тоже. А родичи по сердцу не могут лгать друг другу. Так что придется и Рыжеволосому погоревать вместе с Пэквуджи. А может, его драгоценный дед – Хозяин Леса – придумает какой-то выход из положения.
С тяжелым сердцем Пэквуджи опять поменял облик, чтобы двигаться как можно скорей. Быстро, как ветер, он понесся над лесом туда, где у моря высилась Круглая башня. Словно орел, он ринулся вниз, снова стал самим собой и остановился перед входом в башню. Оттуда доносились только звуки арфы, больше ничего слышно не было. Стараясь смахнуть с глаз слезы, Пэквуджи постучал по толстым бревнам, из которых была сложена дверь.
Желтоволосый мужчина, открывший ему, попятился, увидев на пороге хоночен-о-ке. Арфа затихла. Яростно, словно преследовавшие его трагг-и, блестя глазами, Пэквуджи вошел в башню.
Когда Сара вновь почувствовала под ногами твердую землю, она ощутила лишь некоторую дрожь в коленях, больше ничего. Сердце до сих пор колотилось, так она испугалась напоследок в Ином Мире. Да и ее собственные усилия не заблудиться при этом своеобразном способе передвижения не прошли для нее даром, поэтому она побаивалась открыть глаза. А когда открыла, оказалось, что она стоит на улице Паттерсон, а перед ней в темноте высится Дом Тэмсонов. Вокруг было тихо, только с Квин-вэй и Банковской улицы доносился слабый шум транспорта, подтверждавший, что она попала туда, куда надо.
Сара сама не понимала, радоваться ей или огорчаться. Слишком много всего и слишком быстро случилось за эти дни в ее жизни. Что стало с Пэквуджи, когда он встретился с трагг-ами? Уцелел ли он? Поймет ли Талиесин, почему она так внезапно, не попрощавшись, ушла от него?
Сара начала искать ключи, но вспомнила, что оставила их в башне в Ином Мире. Очень они там нужны! Подойдя к двери, она нажала на звонок. Поздно, конечно, но кто-то же сойдет вниз и впустит ее. Байкер, или Джеми, или кто-то из гостей.
Но когда она выждала несколько минут и никто не появился, ее охватило уже хорошо знакомое дурное
Не помня себя от страха, она побежала по улице к башне, в которой располагались ее комнаты. Схватив камень и сказав себе, что разбитое окно не так уж дорого отремонтировать, она запустила булыжником в стекло. Ей показалось, что окно разбилось со страшным шумом, и она испугалась, как бы кто-нибудь из соседей напротив не решил, что в дом лезет грабитель, и не позвал полицию.
Она слишком сильно размахнулась, и камень залетел внутрь. Когда она собралась отодвинуть оконную задвижку, ей пришло в голову, что она не услышала стука от падения камня на пол.
С поднятой рукой Сара застыла перед окном, не в силах пошевелиться. В горле пересохло, было больно глотать. С Домом произошло что-то невероятное. Закусив губу, Сара потянулась к оконной задвижке, но ее не оказалось. Не обращая внимания на торчащие осколки стекла, Сара перегнулась через подоконник, чтобы заглянуть внутрь, и тут же отпрянула, потрясенная. Внутри не было ничего! Дома не было! Один остов!
После всего, что с ней произошло, смириться с этим было просто невозможно! Как это могло случиться – всего несколько дней назад она жила здесь тихо и спокойно, а сейчас творится какой-то немыслимый кошмар! «Дома просто так не исчезают!» Значит, что-то происходит с ней самой. Ей просто мерещится, что Дома нет. Надо влезть в окно, и снова все будет в порядке. Правда, влезть в окно было невозможно.
Сара бросила взгляд на улицу. Все выглядело совершенно нормально. Почему же вдруг с ее Домом разыгрываются какие-то сюрреалистические трюки? Что бы в мире ни происходило, Дом всегда стоял на месте. Когда с ней в последние дни стали твориться всякие чудеса, единственное, что помогало ей сохранять спокойствие, – это мысли о Доме. Он был ее якорем среди нереальности происходящего.
Сара попятилась от разбитого окна. Оно казалось входом в бесконечный туннель, ведущий в никуда. Края разбитого стекла стали не такими острыми, а дыра от камня сделалась меньше. Дом, как живой, лечил себя сам. Но куда же делись камень и осколки стекла?
«Не смей думать об этом, – сказала себе Сара. – Брось думать об окне. Сойди на тротуар. Отправляйся обратно, как пришла!»
И вдруг Сара остолбенела. Они появились в конце улицы, сначала одна, потом другая, третья, свет уличных фонарей удлинял их тени. Объяснений Пэквуджи не требовалось, Сара и так поняла.
Это трагг-и.
– Послушай! – вскрикнул Байкер.
Схватив Салли за руку и склонив голову к плечу, он застыл на месте. Они услышали звон разбитого стекла и стук – где-то на пол упало что-то твердое.
– Это в башне у Сары, – сказал Байкер. – Бежим!
Перезаряжая винтовку, он большими прыжками бросился вперед. Остановившись перед дверью в комнаты Сары, он толкнул дверь плечом и с винтовкой наперевес ворвался внутрь. Салли зажгла свет. Прежде всего Байкер увидел разбитое окно. Края разбитого стекла сближались у него на глазах – Дом лечил сам себя. Пол был усеян осколками. У ног Байкера лежал увесистый булыжник.