Лунный воин
Шрифт:
– Ты не злой. И железа не боишься. Думаю, что ты не вани, а какой-то другой бог. Хороший.
– Не знаю. – Сахемоти прикрыл глаза. – Знаю только одно: завтра я, похоже, умру. Так что будь настороже. Мокквисин не позволит мне умереть просто так.
– Ну вот, – кивнул Мотылек. – Ты точно не вани. Вани не стал бы меня предупреждать.
Мотылек посидел еще немного, потом вскочил и убежал. Сахемоти проводил его рассеянным взглядом. Его тело настолько ослабло, что даже мысли струились медленно и лениво, как пересыхающий ручей. «Умный ребенок, – думал он. – Идеальный арен. А заметил ли ты, маленький умник, что твой учитель нарочно оставляет нас с тобой, не препятствует разговорам, поселил в одной комнате… Я
Сахемоти стиснул пальцы на кочерге. Выводила из себя отвратительная слабость этого убогого, ущербного облика; уже не тело, а все существо точил голод, который с каждым часом становился сильнее воли и разума. Он чувствовал одно – когда его руки лежат на железе этого самодельного копья, его дух становится спокойным и готовым к бою. Вот только с кем?
Глава 15
Лесная старица
– Постойте! Святой отшельник!
Ким, ругаясь, продирался сквозь кусты. В десятке шагов впереди, то пропадая в зелени, то снова появляясь, мелькала белая голова отшельника. Или беса – кто его разберет. Запыхавшийся Ким со злости уже склонялся ко второму. Он гнался за отшельником уже так долго, что казалось, должен был дважды пройти долину вдоль и поперек, но лес все не кончался, а старец все так же маячил немного впереди. Тигр незаметно отстал где-то в зарослях, и Ким в запале погони давно о нем забыл. Ручей, который давно должен был остаться позади, появлялся то справа, то слева, как будто издеваясь над ним.
– Да стой же ты! – рявкнул Ким, яростно отдирая рукав от колючей ветки. Проклятый старец вроде бы остановился, повернул голову. Киму даже показалось, что он усмехается. Но стоило ему возобновить преследование – и отшельник снова был недостижим. Больше всего Кима раздражало, что старец ничуть не устал, в то время как сам он валился с ног. В очередной раз налетев на поваленный ствол, Ким чуть не рухнул на землю, ухватился за ближайший куст и понял, что больше гоняться за отшельником не может.
– Все! – крикнул он. – Бегай хоть до ночи, чертов дед! А я возвращаюсь!
Отшельник немедленно остановился, обернулся и выступил из-за кустов на открытое место.
– Это кто тут тебе дед? – саркастически спросил он. – Глаза дома забыл?
Ким растерянно поглядел на отшельника – и в лицо ему бросилась кровь, а по спине побежали мурашки. Перед ним стояла женщина. Вернее, старуха. Древняя-древняя бабка, нагота которой была прикрыта только ее собственными седыми, ниже колен, косматыми волосами, тонконогая, кривобокая, пузатая. Выглядела она настолько необычно и уродливо, что даже и на человека-то не была похожа, – скорее уж на оживший древесный гриб на паучьих ножках. Руки и ноги старухи напоминали узловатые коричневые ветки, кожа у нее была грубая и бородавчатая, словно дубовая кора, длинные ногти закручивались в черные спирали. По бокам головы, высоко, почти у самой макушки, из молочно-белых волос торчали звериные острые уши. На загорелом морщинистом лице старухи блестели яркие золотистые глазки. От бабки тревожно пахло диким зверем.
– Что уставился? – сварливо осведомилась бабка очень знакомым голосом. – Голую женщину никогда не видел?
Вдруг Кима осенило. Это кваканье он ни с чем бы не спутал.
– Я вас знаю! – выпалил он. – Вы та торговка из таверны!
Старуха высокомерно фыркнула и повернулась, как будто собираясь уйти.
– Прошу прощения, святая старица, – опомнился Ким, – помните, вы хотели продать Солле священную жабу – талисман на привлечение богатства в дом, а потом рассказали нам настоящую историю девы Хве? Это же были вы?!
Бабка почесала пузо, потопталась на месте и в конце концов милостиво улыбнулась Киму, продемонстрировав
– Все-таки забрался на Иголку, – дружелюбно проскрипела она. – Страшно было на ступенях-то?
– Страшно, – признался Ким. – А как вы здесь…
Не успев задать вопрос, он обнаружил, что разговаривает с пустым местом – бабка уже ускакала далеко вперед. Ким устремился за ней.
Теперь она двигалась чуть медленнее, но все равно Ким за ней едва поспевал. С виду старица шагала неуклюже, переваливаясь с ноги на ногу, но при этом словно просачивалась через подлесок, не задевая ни единого листика; казалось, даже травинки не гнутся под ее заскорузлыми ступнями. Ким ломился следом с хрустом и треском.
– А где ваш тигр? – крикнул он ей в спину.
– Шляется где-то тут, – не поворачиваясь, ответила странная старуха, взобралась на валун и легко спрыгнула куда-то вниз. Через несколько мгновений донесся всплеск. Ким осторожно влез на камень, перегнулся через край, видит – внизу небольшая запруда среди деревьев, укрытая сосновыми ветками словно шатром. Бабка уже вынырнула, в два гребка переплыла заводь и теперь карабкалась на каменистый берег. Подняв голову, поманила Кима к себе – мол, прыгай сюда!
– Слушайте, почтенная старица! – крикнул Ким сверху. – Меня друг ждет у моста! Вы уж простите, но у меня нет времени прыгать с вами по скалам и нырять.
– И куда ты так торопишься? – громко спросила старуха.
– В монастырь!
– Дурак! Я же говорила – не нужно тебе в этот монастырь. Потерянное время! У меня проведешь эти годы с гораздо большей пользой.
– Да я с вами не спорю! Но ведь Рей наверняка беспокоится, куда я пропал…
– Ничего, подождет. Когда собираешься впустую потратить десять лет, лишние полдня значения не имеют.
Бабка облюбовала нависший над водой плоский камень, весь освещенный солнцем, и полезла к нему, оставляя за собой мокрый след.
– Бес с тобой, – пробормотал Ким и съехал к заводи по крутому склону на собственных штанах, хватаясь за липкие от смолы молодые сосенки.
– Добро пожаловать, – приветствовала его карга.
Она уже взобралась на нагретый солнцем камень, уселась на корточках, подогнув под себя голенастые ноги, запрокинула голову, подставляя лицо солнечным лучам, зажмурилась и замерла. Ее поза была абсолютно неестественной для человека, зато очень подошла бы какой-нибудь ящерице или лягушке; казалось, что она может просидеть так очень долго, а потом вдруг сорваться и одним прыжком исчезнуть в заводи или ближайших кустах. Теперь она особенно напоминала древесный гриб – не знай Ким, что она на камне, прошел бы мимо и не заметил.
– Устраивайся, – квакнула бабка, не меняя позы.
– Где?
Не дождавшись ответа, Ким решил обследовать окрестности заводи самостоятельно. Вскоре его внимание привлек темный провал среди зелени. Ким сунул в него голову – и ему в лицо дохнуло сыростью и холодом. Пещера! Юноша змеей проскользнул через тесный пролом и едва не полетел кубарем в темноту. Цепляясь за острые края, он осторожно начал спускаться вниз. Вскоре ноги коснулись пола, глаза постепенно привыкли к темноте. Пещера оказалась небольшой, почти круглой; дневной свет просачивался в нее через заросшее отверстие входа, создавая в подземелье зеленоватый сумрак. Грязно-белые, мокрые на ощупь стенки пещеры крошились и пачкали руки, потолок ощетинился тысячами мелких острых сосулек. Никаких признаков того, что кто-то здесь жил, Ким не увидел. Зато обнаружил в центре пещеры небольшое озерцо – скорее даже глубокую яму – с ледяной водой, прозрачной, похожей на толстое синеватое стекло. Лучи света бледными рваными полосками пронизывали поверхность озерца до самого дна. Ким заглянул в яму – и увидел на дне огромную жабу. Жаба казалась каменными изваянием, высеченным из того же белого камня, что и сама пещера. Но когда Ким, недолго думая, сунул руку в воду, жаба внезапно открыла глаза и уставилась на него пугающе осмысленным взглядом. Ким испуганно отдернул руку, выпрямился и подошел к выходу.