Львиное логово

Чайка Дмитрий

— Дети мои, — сказал Мардук-апла-иддин, — спасите наш город и его жителей. Я клянусь остатком своей жизни, что царь Ахемен будет вам куда лучшим повелителем, чем Синаххериб. Никого не тронут, и со всеми поступят по справедливости. Я в том клянусь великим богом Мардуком, что уберегал меня столько лет.

— Великий царь, да как же это?.. — шептали потрясенные воины. — Живой? Быть не может!

— Укрылся я от гнева ассирийского, воины мои, и доживаю свои годы в покое.

Потрясенные воины стояли, раскрыв рот. Небо только что упало им на голову.

Месяц назад. Небольшое поместье под Аншаном.

У ворот аккуратного загородного дома, окруженного цветущим садом, остановилась

кавалькада из десятка воинов и крытого возка. Главный в этом отряде, худощавый мужчина с бритой головой, вошел в дом и спросил хозяина. К нему вышел немой слуга.

— Ты Ашша? Позови хозяина, — распорядился гость.

Вышел пожилой мужчина, который вопросительно уставился на непрошенных гостей. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Чем обязан, почтенные?

— Я Надзирающий за порядком в городе Аншан и коронных землях, Халлу. Почтенного купца Таб-цилли-Мардука призывает к себе сам великий царь, да будет благословенно его имя.

— Но зачем понадобился скромный купец на покое самому повелителю? — удивился старик. Удивился он почти натурально, Халлу почти поверил.

— Ты должен помочь спасти от гибели свой город, о скромный купец.

— Аншан? — непритворно изумился старик.

— Вавилон, — усмехнулся Надзирающий за порядком. — Собирайся, поедешь с нами.

Глава 21, где родилась легенда

Вавилон. Месяц Дуузу. Год 691 до Р.Х.

Бой у царского дворца кипел вовсю. Вавилонская фаланга шла, сомкнув щиты, а лучники били с крыш соседних зданий. Ассирийцев было втрое меньше, а потому они отступали, усеивая трупами ступени дворца. Они понимали, что это конец, им из центра огромного города не уйти, и умирали, пытаясь забрать с собой как можно больше врагов. Но тройное превосходство есть тройное превосходство, от этого никуда не деться, а потому через два часа бой закипел у покоев самого Вавилонского царя, который спокойно облачался в тяжелый доспех, размышляя, взять копье или длинный меч. Его жены и дети уже приняли яд и были окружены в своих покоях рыдающими служанками. Он, Ашшур-надин-шуми, потомок великих царей, сегодня умрет, как подобает воину. Значит, такова воля бессмертных богов. Где-то он не угодил им, или его жертвы были недостаточно богаты. Это судьба, не ему ей противиться. Все-таки длинный меч и круглый щит. Да, это достойный выбор. Царь надел золоченый шлем, который, в отличие от конусовидных шишаков его воинов, имел гребень из конских волос, науши, закрывающие голову сбоку и пластинчатую бармицу, что спускалась на затылок. Стоил тот шлем немыслимо дорого, и сейчас царь проверит его в деле. Ашшур-надин-шуми попрыгал, проверяя амуницию и подтянул чуть ослабший ремень. Ножны бросил, не понадобятся уже. Все равно он на смерть идет. Охрана стояла рядом, терпеливо ожидая, когда повелитель закончит. Они сегодня умрут с ним, такова судьба.

Шум боя приближался, и вскоре двери распахнулись от удара ноги.

— Ашшур, — заорал царь, — и бросился на поваливших в его покои вавилонян.

Он, закованный в бронзу, был неуязвим. Он колол и рубил длинным мечом из железа, что было недоступно простым воинам. Даже ассирийцы имели мечи короткие и узкие, а у вавилонян не было и таких. Мятежники отхлынули, оставив на полу десяток убитых. Ассирийцы недобро усмехались. Ну что, выкусили, бараны? Это охрана царя, из лучших бойцов бойцы. Вавилоняне поняли свою ошибку и выстроили стену из щитов и копий. Раздался протяжный свист, и ассирийцы услышали топот ног, устремившихся к месту боя. Щиты раздвинулись, и в воинов царя полетели стрелы. Через минуту на ногах остался только Ашшур-надин-шуми. Строй двинулся вперед, и через мгновения царь Вавилона и потомок повелителей вселенной повис на копьях.

На следующий день. Вавилон.

На высоком возвышении при огромном стечении народа, которому уже два

дня как бесплатно раздавали зерно и пиво, происходило странное. Сам вавилонский царь Мардук-апла-иддин, второй этим именем, сидел там в резном кресле, одетый, как подобает великому владыке. Ошеломленные горожане, что прекрасно помнили неугомонного царя, гадали, что же все это значит. Неужели он пришел править в очередной раз? Тогда при чем тут персы, которые спокойно вошли вчера в город и не тронули никого. Хоть бы бродячую собаку пнули для приличия, а то не захват города, а не пойми что получилось. Но нет. Даже бродячие собаки остались без положенных пинков. Персы, которые оказались и персами, и эламитами, и мидянами, и даже воинами из далекого Кермана, вели себя на удивление мирно. Они платили в лавках за товар и дивились на красоты города, как простые паломники. А уж как возрадовались вавилонские шлюхи, которым посыпалось мелкое серебро за десяток минут необременительной службы. Любопытные мальчишки подходили к незнакомым воинам, трогали и убегали, прячась за матерей, пугливо глядящих из дверей домов. Те еще не знали, что в сдавшихся городах баб трогать было не велено, и удивлялись. Многие помнили, как входили в город воины царя Синаххериба, пусть злобный бог Эрра поразит его чумой.

На возвышение взошел персидский царь в позолоченном доспехе. Громила с бычьей шеей нависал над сухоньким старичком, каким казался Мардук-апла-иддин. Пожилой царь поднялся, поклонился Ахемену, вызвав вздох огромной толпы, и заговорил.

— Дети мои, сегодня я передаю царскую власть достойнейшему из владык. Слушайте его и почитайте. Он за короткое время сотворил столько, сколько сделал не каждый бог. Благословляю вас!

И Мардук-апла-иддин снял с себя царское ожерелье и надел на Ахемена. Потом передал скипетр. Толпа ошарашенно молчала.

— Проси чего хочешь, — тихо сказал Ахемен.

— Верни меня домой, великий царь, — просто попросил его почтенный купец Таб-цилли-Мардук.

На следующий день. Вавилон.

— Дети мои, — вещал с возвышения перед входом в Храм Эсагила, чудесным образом спасшийся, Аткаль-ан-Мардук. — Сам великий бог явился мне и сказал, что призывает к себе, на небеса.

Толпа ахнула. Улица Процессий могла вместить чудовищное количество народа, и она его вместила. Любопытные сидели даже на стенах, что ее окружали, свешиваясь гроздьями. Не бывало еще такого. Чтобы сам бог живого человека к себе призвал. Чудо! Толпа внимала. Некоторые подняли на руки детей.

— Открыл мне сам Мардук тайну великую и поручил вам ее поведать! Мы, жрецы великого бога, знаем множество имен его. Адду, Арануна, Ашару, Бэл, Намру, Ашар-алим, Ашар-алим-нуна, Туту, Зи-аккина, Зику, Агаку, Шазу, Зиси, Сухрим, Сухгурим, Захрим, Захгурим, Энбилулу, Эпадун, Гугал, Хегал, Сирсир, Малах, Гил, Гилима, Агилима, Зулум, Мумму, Зулум-умму, Гиз-нумун-аб, Лугал-аб-дубур, Пагал-гуена, Лугал-Дурма, Думу-дуку, Лугал-дуку, Лугал-шуанна, Ируга, Иркингу, Кинма, Э-зискур, Нибиру— вот имена его. Ашшуром называют великого Мардука ассирийцы. И великий бог открыл мне еще одно имя свое! — жрец патетически воздел руки. В толпе начались обмороки. Не иначе, от чувств.

— Ахурамазда — одно из имен Мардука, что созвучно с Ашшуром, но означает Бог мудр! Славьте, дети мои, Всемогущего! Славьте величайший день в жизни Вавилона! Славьте священный огонь! Сам творец всего сущего явил нам имя свое, и будет благословен наш город под сенью его! Величайший из владык дан вам в цари, и сам Мардук, как Бог мудрости, осенил его своей благодатью.

Толпа бесновалась. Незнакомые люди обнимались и рыдали друг другу в плечо.

— Я ухожу, дети мои, на встречу к самому творцу, и стану по правую руку его и буду взирать на вас с небес! — вещал жрец, который явно впал в экстатическое состояние и уже сам верил в ту пургу, что нес в массы. А массы рыдали в голос. Не каждый день возносится на небо персона такого масштаба, да еще и с таким трагическим пафосом.