Лю Яо. Возрождение клана Фуяо. Том 1. Полет птицы Пэн
Шрифт:
Услышав шаги, Янь Чжэнмин безразлично приоткрыл глаза. Их длинные, устремленные кверху уголки напоминали нежные мазки разведенной водой туши и подчеркивали гордую женственную мягкость взгляда. Увидев своего учителя, он даже не удосужился встать и остался неподвижно сидеть на стуле.
– Учитель, ты ушел из дома и опять притащил с собой двух бездельников?
В отличие от своих сверстников, Янь Чжэнмин,
Но, вопреки всему, столь неподходящий для юноши образ делал его увереннее и ничуть ему не мешал.
Глава клана улыбнулся и заговорил, потирая руки:
– Это твой третий шиди, Чэн Цянь. А это твой четвертый шиди, Хань Юань. Оба они маленькие и незрелые. Отныне, как их дашисюн, ты должен заботиться о них для меня.
Услышав имя Хань Юаня, Янь Чжэнмин изогнул бровь. Его лицо как будто нервно дернулось, он поднял полуприкрытые веки и, одарив четвертого шиди снисходительным взглядом, тут же отвел глаза, словно увидел что-то грязное.
– Хань Юань? – медленно переспросил Янь Чжэнмин. – Это имя тебе подходит, жизнь и впрямь обделила тебя привлекательностью.
Бледное лицо Хань Юаня позеленело от злости.
Но Янь Чжэнмин уже оставил его в стороне и повернулся к Чэн Цяню.
– Эй, мальчик, – позвал он, – подойди, погляжу на тебя.
Глава 5
Если он не достигнет величия, то непременно станет великим бедствием
Янь Чжэнмин вел себя слишком пренебрежительно – он подозвал Чэн Цяня к себе жестом, которым обычно подзывают собаку.
От слов и поведения молодого господина изумление Чэн Цяня сменилось ступором.
С самого рождения он никогда никому не нравился, отчего чувствовал себя неполноценным. Со временем это чувство укоренилось в его сознании и неистово разгорелось, переплавившись в болезненно завышенную самооценку. Порой одного взгляда хватало, чтобы выбить его из колеи, что уж говорить о таком оскорбительном жесте.
Чэн Цянь выглядел так, словно суровой зимой на него вылили ведро ледяной воды. Без всякого выражения на застывшем лице он двинулся вперед и, уклонившись от протянутой руки Янь Чжэнмина, поклонился ему со сложенными перед собой руками [41] и произнес:
41
В оригинале ?? (zuoyi) – «приветствовать руками», так называемый «малый поклон», когда одна рука обхватывает сложенную в кулак другую.
– Дашисюн.
Янь Чжэнмин вытянул шею, чтобы получше рассмотреть его, и Чэн Цяня окутал легкий запах орхидей. Сколько раз окурили даосскими благовониями его лохмотья, чтобы отогнать прочь букашек, было известно одним лишь небесам.
Однако молодой господин Янь, похоже, плохо разбирался в эмоциях других людей: по крайней мере, гнева, который Чэн Цяня сдерживал из последних сил, он не заметил.
Янь Чжэнмин неторопливо
– Неплохо. Надеюсь, время не испортит твое лицо, – прямо сказал он и, чтобы выказать обычно свойственное дашисюнам дружелюбие, неохотно скользнул рукой над самой макушкой Чэн Цяня, притворяясь, что погладил его по голове, после чего небрежно добавил: – Теперь, когда я насмотрелся на «обделенного» и «оскорбленного», учитель, вы можете увести их. Гм… сяо Юй-эр [42] , дай ем… им несколько конфет из кедрового ореха.
Мучунь чжэньжэнь слегка изменился в лице. На миг его одолело странное чувство, будто двое приведенных им детей были не младшими братьями одного недостойного ученика, а его наложницами.
42
В оригинале ? (er; – r) – частица «эр», стоящая в конце слова, играет роль уменьшительно-ласкательного суффикса.
Да еще и не слишком симпатичными наложницами!
Кедровые конфеты выглядели необычно. Они лежали в маленьком изящном саше, и каждую покрывала блестящая прозрачная глазурь, от которой исходил приятный аромат. Дети бедняков вряд ли когда-нибудь получили бы шанс отведать столь изысканное лакомство, но Чэн Цянь не проявил к конфетам никакого интереса. Едва переступив порог комнаты, он сразу же сунул мешочек с угощением в руки Хань Юаню.
– Это тебе, шиди, – небрежно сказал Чэн Цянь.
Хань Юаня поразила его «щедрость». Он смущенно принял угощение, испытывая при этом смешанные чувства.
В этом жестоком мире нищие напоминали бродячих собак, вынужденных бороться за выживание. Хань Юань привык хвататься за любую возможность урвать хоть маленький кусочек еды. Кто, находясь в подобном положении, найдет в себе силы и желание заботиться о других?
Хань Юань на мгновение ощутил теплоту в душе. Но одновременно с этим он недоумевал – похоже, его маленький шисюн оказался куда сильнее, чем он мог предположить. Чэн Цянь относился к нему с искренним великодушием.
Но Мучунь чжэньжэня было не так легко обмануть. Он видел, с каким отвращением Чэн Цянь отряхивал руки, будто прикоснулся к чему-то отвратительному. Он понял, что отданные Чэн Цянем конфеты не были проявлением щедрости. Он подарил их Хань Юаню, только чтобы не выказывать уважение к своему монстроподобному дашисюну.
Если подумать, самыми сильными искушениями, с которыми мог столкнуться ребенок в его возрасте, были еда и питье, но Чэн Цянь был способен сдержаться, не удостоив их даже взглядом, воспротивиться без всякой благодарности.
Мучунь чжэньжэнь с горечью подумал: «Этот маленький ублюдок такой упрямый. Если в будущем он не достигнет величия, то непременно станет великим бедствием».
Итак, маленький ублюдок Чэн Цянь был официально принят в клан Фуяо.
Первую ночь в павильоне Цинъань он провел без сновидений и спал до без четверти четырех следующего дня. Чэн Цянь легко уснул в новом месте, не терзаясь мыслями о доме.
На следующее утро Сюэцин причесал его, собрав волосы в пучок, и облачил в длинные нарядные одежды.