Лю Яо. Возрождение клана Фуяо. Том 1. Полет птицы Пэн
Шрифт:
Так, в объятиях своего тощего наставника, Чэн Цянь прибыл в полуразрушенный храм.
Массовые гонения, начавшиеся во времена правления покойного императора, очистили мир от множества нелегальных кланов, но некоторые храмы уцелели и превратились в ночлежки для бездомных и нищих, а также в неплохие стоянки для решивших отдохнуть путешественников.
Высунув голову из-под накидки Мучуня, Чэн Цянь сразу же увидел храмовую статую. Вид статуи поразил его: у нее было круглое лицо, но совершенно отсутствовала шея, на щеках алел румянец, волосы были собраны в два тугих пучка, а свирепый рот растянут в жуткой улыбке, демонстрировавшей неровные зубы.
Учитель тоже это увидел. Он поспешил закрыть Чэн Цяню глаза рукой и разразился яростной критикой:
–
Из-за юного возраста и недостатка знаний Чэн Цянь был немало ошеломлен и смущен его речами.
– Идущий по пути самосовершенствования должен очистить свой дух, укротить желания и оставаться благоразумным в своих словах и поступках. Как можно поклоняться тому, что выглядит как оперный актер! Позор! – строго сказал Мучунь.
Он даже знал слово «позор»… Чэн Цянь был впечатлен.
В этот самый момент из задней части храма донесся запах мяса, прервав искреннюю тираду учителя. Мучунь невольно сглотнул и окончательно потерял мысль. В растерянности старик обогнул статую и увидел нищего. На вид он был всего на год или два старше Чэн Цяня.
Оказалось, мальчишка каким-то образом умудрился выкопать здесь яму и теперь готовил в ней курицу нищего [22] . Он разбил запекшуюся грязь, в которой обвалял птицу, и весь храм наполнился ароматом еды.
22
В оригинале ??? (jiao hua ji) – цзяохуацзи, или «курица нищего». Одна из визитных карточек кухонь прибрежных провинций Цзянсу и Чжэцзян. Курица нищего – старинное ресторанное блюдо, которое готовят весьма любопытным способом: тушку курицы маринуют в традиционных китайских специях и приправах, затем заворачивают в лист лотоса, обмазывают глиной и запекают. С готовой курицы снимают глиняную оболочку и подают блюдо на стол.
Мучунь снова сглотнул.
Его худощавость доставляла определенные неудобства. Например, когда ему хотелось есть, скрывать свои инстинкты оказывалось очень непросто – его выдавала тонкая вытянутая шея.
Мучунь чжэньжэнь поставил Чэн Цяня на землю, а затем показал своему маленькому ученику, что значит «заклинатели должны быть благоразумны в своих словах и поступках».
Сначала он отер воду с лица и улыбнулся, как настоящий бессмертный. После чего неторопливо и грациозно подошел к нищему и в присутствии Чэн Цяня начал длинную манящую речь. Он набросал образ клана за морем, где люди носили золотые и серебряные украшения, не беспокоясь о еде и одежде. Невероятно, но это сработало! Его красивые слова пробудили интерес маленького нищего.
Столкнувшись с еще, по сути, ребенком, Мучунь продолжал говорить ласково и с жаром:
– Насколько я вижу, ты благословлен великими дарами. Однажды ты можешь взмыть в небо и нырнуть глубоко в море, в жизни тебе уготовано великое счастье. Мальчик, как тебя зовут?
Чэн Цянь чувствовал, что его слова звучат странно знакомо.
Хотя маленький нищий и обзавелся хитростью с тех пор, как начал бродяжничать, но в конце концов из-за юных лет заманить его оказалось легко.
Шмыгнув сопливым носом, он невинно ответил:
– Сяоху [23] . А фамилию я не знаю.
– Ну, тогда, беря тебя под свое учительское крыло, я даю тебе свою фамилию: Хань, – поглаживая усы, ответил Мучунь, очень естественно и ненавязчиво определив их отношения в качестве учителя и ученика. – Что касается взрослого имени… Как насчет «Юань»? Всего один символ.
Хань Юань. Звучало в точности как «страдающий от несправедливости» [24] … Это было действительно подходящее имя.
23
Сяоху ?? (xiaohu) –
24
Имя ?? (hanyuan) омонимично слову ?? (hanyuan) – «терпеть несправедливость», «глотать обиду».
Мучунь, должно быть, очень проголодался при виде хорошо пропеченной курицы нищего, поэтому не стал утруждать себя долгими размышлениями.
Глава 3
Спокойный, словно столб, и подвижный, словно мартышка
Чэн Цянь стал учеником Мучуня раньше, чем Хань Юань, поэтому Хань Юань теперь считался его четвертым шиди [25] , даже несмотря на то что был немногим старше. Чэн Цянь же пробыл «последним учеником» всего несколько дней, прежде чем стал шисюном [26] . Похоже, двери клана Фуяо всегда были нараспашку.
25
Шиди ?? (shidi) – младший соученик.
26
Шисюн ?? (shixiong) – старший соученик.
Что до курицы нищего… Конечно же, большая ее часть попала в желудок учителя.
Однако даже она не смогла заткнуть Мучуня.
– Откуда взялась эта птица? – спросил он, жуя. Похоже, привычка читать проповеди не оставляла старика ни на миг.
Хань Юань обладал умелым языком. Мальчишка сунул в рот кусок курицы, несколько раз надул щеки и немного пожевал хрящ, оставив лишь чистую и гладкую куриную кость.
Тьфу! Хань Юань грубо выплюнул остатки и ответил:
– Я украл ее в деревне. В той, что дальше по дороге.
Верно Конфуций говорил: «Ешь с закрытым ртом, лежи молча» [27] .
Курица нищего, безусловно, маняще пахла. Чэн Цянь колебался, взять ли ему голень, как его учитель, но вдруг услышал их разговор. Узнав подробности, он решительно отдернул руку и принялся молча грызть твердые, как камень, лепешки.
Как могла быть вкусной курица, приготовленная таким бесстыдным человеком, как Хань Юань?
Дао сердца и принципы Чэн Цяня, несмотря на его юный возраст, оказались тверже, чем у бездарного учителя.
27
«Ешь с закрытым ртом, лежи молча» ???,??? (shi bu yan qin bu yu) – старая китайская поговорка, берущая начало из «Лунь Юй», «Изречений Конфуция», главного труда конфуцианства, и означающая «не разговаривай во время еды, чтобы не повлиять на пищеварение, не общайся с людьми перед сном, чтобы не повлиять на качество сна».
Зато Мучунь чжэньжэню ответ Хань Юаня аппетит совсем не испортил. Он прожевал половину и, покачав головой, сказал:
– Берут, не спрашивая, только воры. Как совершенствующиеся вроде нас могут заниматься воровством? Это неправильно! Не делай так больше!
Хань Юань пробормотал:
– Да…
Маленький нищий ничего не знал о манерах, поэтому не осмелился возразить.
«Воровство запрещено, а мошенничество, вероятно, дозволено», – саркастично подумал Чэн Цянь, но тут же вспомнил терпимость, с которой отнесся к своему учителю во время ливня. Ему оставалось лишь мрачно вздохнуть: «Так тому и быть».