Лю Яо. Возрождение клана Фуяо. Том 1. Полет птицы Пэн
Шрифт:
У четвертого шиди был маленький нос и немного выступающий вперед подбородок, а крошечные глазки скользко блестели, что совершенно не добавляло мальчику привлекательности.
Хань Юань не понравился Чэн Цяню с первого взгляда. Мало того, что он оказался некрасив, так еще и присвоил себе статус шиди. Чэн Цянь недолюбливал все, что было связано с ролями младших и старших братьев [28] , но он похоронил свою неприязнь глубоко в сердце, притворившись дружелюбным и приветливым, спрятав истинный враждебный настрой.
28
В
В семье Чэн Цяня новая одежда доставалась только старшему брату, а сладкая молочная каша – младшему. Одним словом, хорошие вещи никогда не попадали ему в руки. Зато мальчику часто приходилось выполнять работу по дому.
Чэн Цянь с детства не отличался великодушным характером, но обладал негодующей душой. С другой стороны, он также помнил слова старого туншэна: «Отец должен быть добрым, сын – послушным, а хорошие братья – проявлять любовь и уважение». Поэтому он часто чувствовал, что его обида бессмысленна.
Справляться со всем этим по-настоящему безропотно Чэн Цянь не мог – он пока не научился держать эмоции в узде, а потому лишь притворялся, что ему не на что жаловаться. И даже сейчас, вступив в клан, он продолжал делать то же самое.
Теперь, когда наставник, противореча себе, открыл двери клана для еще одного новичка, у Чэн Цяня не было другого выбора, кроме как смириться и попытаться стать достойным шисюном.
В пути, если у учителя появлялось какое-то поручение, Чэн Цянь, будучи шисюном, тут же бежал его выполнять; на привалах он позволял учителю первому насладиться едой, шиди – второму, а сам ел последним. Это было нелегко, и Чэн Цяню приходилось контролировать себя, чтобы не разрушить образ, воплощающий пять добродетелей [29] .
29
В оригинале ????? (wen liang gong jian rang) – пять конфуцианских добродетелей: умеренность, доброта, корректность, воздержанность и скромность.
Мальчик часто предъявлял к себе чрезмерные требования. Его отец провел в бедности и несчастье всю жизнь. Он был грубым и раздражительным человеком, который к тому же грубо обращался с сыном. Ему нередко вспоминались слова старого туншэна. Он не осмеливался ненавидеть своего отца, поэтому внутренне жалел его. Просыпаясь ночью, Чэн Цянь долго думал о том, что лучше умрет, чем станет таким, как он. Вот почему он, даже скованный тяготами и сомнениями жизни, лез из кожи вон, чтобы взрастить в себе мягкость и порядочность в общении с другими. И не мог от этого отступиться.
Но вскоре Чэн Цянь кое-что обнаружил: пусть он и делал все безукоризненно, новоявленный шиди совершенно не стоил его забот. Хань Юань обладал не только отвратительной внешностью, но и множеством раздражающих черт. Во-первых, он был ужасным болтуном. До встречи с Хань Юанем Чэн Цяню казалось, что учитель создает много шума, но теперь даже Мучунь чжэньжэнь казался куда спокойнее.
Однажды маленький нищий выдумал историю о том, как он победил колонка [30] в чжан [31] длиной и даже отбил у него курицу. Похоже, после замечания учителя о воровстве его настигло просветление.
30
Колонок –
31
Чжан ? (zhang) – мера длины, равная 3,3 метра.
Хань Юань бодро размахивал руками, на ходу сочиняя рассказ, полный сюжетных поворотов. В нем было все: и завязка, и развитие, и кульминация, и даже заключение. Каждая деталь должна была осветить его мудрость и силу.
– Как, боги тебя побери, колонок может быть длиной в чжан? – стараясь казаться благоразумным, спросил Чэн Цянь.
– Этот колонок наверняка был духом! Учитель, может ли колонок стать духом?
Хань Юань защищался, задрав голову и выпятив грудь, чувствуя, что ему бросили вызов.
Услышав историю про колонка-духа, учитель, казалось, остро среагировал на какое-то слово. Выражение его лица сделалось странным, будто бы у него разболелся зуб или живот. На минуту повисла тишина, прежде чем он рассеянно и неторопливо ответил:
– У всего живого есть душа. Все могут стать духами.
Хань Юань вздернул подбородок, как будто его ободрили слова чжэньжэня, и дерзко сказал:
– Шисюн, ты удивляешься, потому что мало видел. Если люди могут вознестись к бессмертию, то звери уж точно способны стать духами, – дерзко произнес Хань Юань.
Чэн Цянь не ответил, но внутренне усмехнулся еще шире.
Если колонок и в самом деле был длиной в чжан, тогда каковы шансы, что ему хватало четырех лап? С таким длинным телом большая его часть должна была волочиться по земле.
Возможно ли, что животное взяло на себя труд самосовершенствоваться только ради крепкого железного живота, который бы постоянно терся о камни?
Чэн Цянь понятия не имел, к чему стремились духи, но точно знал, чего хотел Хань Юань. В глубине души Чэн Цянь понимал: маленький нищий втайне соревновался с ним за благосклонность учителя.
Хань Юань был прилипчив, как пиявки в канаве. Едва почуяв кровь, они отчаянно устремляются к тебе, следуя за запахом. Так и Хань Юань стремился к благосклонности своего наставника.
Маленький нищий хватался за любую возможность показать свою храбрость, не забывая тем временем как-нибудь опозорить своего «слабого и уязвимого» шисюна. Чэн Цянь находил очень забавным наблюдать за тем, как Хань Юань пытается его унизить. Он снова вспомнил старого туншэна и сложил мнение о четвертом шиди: «Совершенный муж тверд в бедности, в то время как никчемный человек отдаст себя злу [32] . Ну что за мелкий ублюдок!»
32
Совершенный муж тверд в бедности, в то время как никчемный человек отдаст себя злу ????, ?????? (jun zi gu qiong xiaoren qiong si lan yi) – из «Изречений Конфуция».
Услышав рассказ Хань Юаня о «борьбе с колонком-духом», Чэн Цянь получил шанс засвидетельствовать «героическое достижение» своего ублюдочного шиди на следующий же день.
Мучунь чжэньжэнь дремал под деревом, а Чэн Цянь читал старую книгу, которую нашел в его сумке. Мальчику не хватало знаний, и большинство священных текстов с трудом поддавалось его пониманию. Тем не менее Чэн Цянь не чувствовал скуки и находил в чтении особое удовольствие: в конце концов, о чем бы ни говорилось в книге, он впервые прикоснулся к ней.