Любимая для Монстра

Ригер Мелиса

— Почему ты так думаешь?

— Потому что… потому что у меня никогда не было примера, — ответила я, с трудом сдерживая слёзы. — Моё детство… ты знаешь, каким оно было. Постоянные унижения. Я боюсь, что просто не знаю, как любить правильно.

Его взгляд потемнел, и я увидела в нём боль, которую он, казалось, скрывал долгое время.

— Ты уже знаешь, как любить, — сказал он тихо. — Ты знаешь, как это — бороться за себя. Ты выжила там, не запятнав свою светлую душу. А любовь… любовь приходит естественно,

когда ты чувствуешь, что есть за что бороться.

— Но я боюсь, — продолжила я, уже не сдерживая слёз. — Боюсь, что сделаю что-то не так, что мой ребёнок будет страдать из-за моих ошибок.

Эдмунд замолчал, его дыхание стало глубже. Затем он заговорил, голос был тихим, но полным скрытой боли:

— Ты не одна такая, Розалия.

Я подняла на него удивлённый взгляд, не ожидая услышать такие слова.

— О чём ты?

Его глаза, обычно спокойные, теперь отражали нечто тёмное и горькое.

— Моя мать… она была служанкой во дворце, — начал он. — Её жизнь изменилась в тот момент, когда король решил, что имеет право на всё, что ему заблагорассудится. Я стал последствием его воли.

Я замерла, не в силах произнести ни слова.

— Её заперли в замке, как пленницу. Она потеряла всё: свободу, любимого человека, а вместе с этим и смысл жить. — Его голос дрогнул. — Она смотрела на меня, и каждый мой жест напоминал ей о короле. Я был для неё не ребёнком, а живым напоминанием. Всю свою ненависть она направила на меня.

Он горько усмехнулся, его лицо напряглось от воспоминаний.

— Я не понимал этого, тянулся к маминой любви. А Король. Он никогда не видел во мне сына. Для него я был случайность, которой при необходимости можно воспользоваться. Я ненавидел его с детства. А моя мать… — его голос стал тише, — она покончила с собой, оставив меня одного.

Мои слёзы потекли без остановки. Его слова разрывали мне сердце.

— Я не знал, что такое любовь, Розалия. Я рос среди ненависти, презрения и пустоты. Но даже тогда я клялся себе, что если у меня будет ребёнок, то он никогда не узнает, что значит быть ненужным.

Я не могла сдержать рыдания. Его слова были болью, которая отзывалась и во мне.

— Розалия, — он прижал меня к себе крепче. — Ты не обязана быть идеальной. Ты уже сильная. Ты научила меня любить. Ты дала мне то, чего я никогда не знал.

Его слова были как свет в темноте, и я, наконец, смогла говорить, мой голос дрожал:

— Эдмунд. Я… я даже не знаю, чем заслужила тебя.

Он посмотрел на меня, в его глазах больше не было тьмы, только обещание.

— Ты заслужила счастье. И я сделаю всё, чтобы его защитить.

Мы сидели так ещё долго, пока свечи не догорели, а ночь не проникла в покои. Но в его объятиях мне было тепло. Любовь…как же много она значила для тех, кто никогда её не получал.

Глава 72

Розалия

сидела в кресле, наблюдая, как Эдмунд, облачённый в глубокий тёмно-синий камзол с золотым шитьём, поправляет на шее медальон. Свет от камина освещал его лицо, подчёркивая резкие скулы и прямой нос. С каждым движением он выглядел всё более величественно, словно сам воздух вокруг него становился плотнее.

Её взгляд скользнул по широким плечам, длинным пальцам, уверенным жестам. Она нахмурилась, чувствуя, как неприятное тепло разливается в груди.

“Сегодня его будут окружать самые красивые женщины столицы,” — подумала она с неожиданным раздражением.

Она вспомнила, как нежные леди придворного общества смотрели на Эдмунда: их взгляды задерживались дольше, чем прилично, улыбки становились чуть шире, а разговоры звучали чуть громче, чтобы привлечь его внимание.

Эдмунд, застегнув последний ремешок на перчатке, вдруг заметил её выражение. Он повернулся и, прищурившись, внимательно посмотрел.

— Что это за мрачный взгляд, Розалия?

Она вздрогнула, понимая, что его замечание привлекло её внимание к самой себе.

— Ничего, — быстро ответила она, но слишком уж поспешно.

Он, словно хищник, уловивший слабину, сделал шаг ближе.

— Ничего? — Он медленно склонился, опираясь рукой на спинку её кресла. Его губы изогнулись в лёгкой улыбке.

—Просто…—Розалия замялась—Там будет столько людей и столько красивых женщин.—Она нервно сцепила руки и отпустила взгляд.— Так моя милая жена просто ревнует?

Розалия почувствовала, как её лицо мгновенно залилось румянцем.

— Я не ревную! — выпалила она, пытаясь звучать уверенно, но голос предательски дрогнул.

Эдмунд рассмеялся — коротко, низко, с лёгкой насмешкой.

— Не ревнуешь? — переспросил он, а потом, проведя пальцем по её подбородку, добавил: — Тогда почему я чувствую, как горишь ты сильнее камина?

Розалия хотела ответить, но слова застряли в горле. Он выпрямился, бросив на неё последний взгляд, полный дерзкого довольства.

— Не волнуйся, любовь моя, — сказал он, направляясь к двери. — Ни одна из них не сравнится с тобой.

И прежде чем она успела придумать ответ, дверь за ним закрылась, оставив её в одиночестве с её смятением.

В огромном зале королевского замка витал запах розовой воды и воска от многочисленных свечей, освещавших помещение. Потолок украшали тяжёлые гобелены, а столы ломились от яств. Мужчины в богато расшитых камзолах и женщины в блестящих платьях двигались по залу, словно в танце, меняясь улыбками и колкими репликами.

Эдмунд неспешно пересёк зал, окидывая взглядом собравшихся. Он слегка повернул голову, заметив Аслана и Вильяма, которые уже стояли неподалёку.