Любимица гроз

Захарченко Александра Дмитриевна

Бесшумно скользнувший за ней Игорь, с улыбкой проследил за девушкой, прошедшей к кровати и развернувшуюся к нему лицом. Веста без капли страха упала спиной назад, поперек кровати, оставив ноги стоять на полу. Усталость читалась на её расслабленном лице, но Веста вытянула перед собой руку, требуя, чтобы Игорь подошёл. И тот охотно поддаётся, обхватив с пугливой осторожностью узкое запястье — всё еще не верит своим глазам и не может воспринимать тонкие косточки девушки, как что — то очень крепкое и надёжное, но трогать хочется и очень. А Веста… А Веста

страшно бы обиделась за то, что её тут хрустальной считают, но она еще не научилась читать мысли. Вторая удобно ложится на бедро, и Заболоцкий утыкается лицом между её плечом и подбородком.

Почти что апатичное состояние сменяется всплеском неестественной радости, искусственной будто, химозной, как ярко — оранжевая фанта. Чернова кусает губы, чтобы сдержать такую широкую улыбку, растягивающую губы до боли в щеках. Возможно, если бы Игорь видел бы сейчас её лицо, оно бы его насторожило. Но он кусает не больно, так, до красных быстро пропадающих влажных следов от зубов на нежной шее и сжимает в объятиях её тело. Чудится самому, что будто пьяный, от тела под ним пьяный, не иначе.

Молча всё не отвлекаясь на болтовню и лишние слова. Влажная от дождя и остывшего пота одежда летит за границу кровати, Веста сама сталкивает последний элемент одежды ногой с края.

Мужчина кусает её шейку, где артерия, выходит больнее и неожиданно приятней, остро и по всему телу разносится что — то такое подрагивающее нервное, но приятное. Тепло, осевшее на дне её живота, реагирует на Игоря, даже на простые тёплые прикосновения к груди и Заболоцкий, хмыкнув, целует в губы. Не торопясь и без языка.

Чернова сгибает ногу в колене и обхватывает ею крепкий бок, перекатывая их вместе на бок, а затем и вовсе Игоря на спину, по — хозяйски расположившись сверху. Проходится губами по груди и вырисовывает что — то несильно замысловатое на животе.

Заболоцкий, кажется, физически не может передать весь контроль и расслабившись, получать удовольствие. И Веста совсем не против того, что горячая ладонь ложится на загривок, едва она успевает спуститься ниже и в рот пихают до ненавязчивого, но быстро затерявшегося дискомфорта. Цепляется пальцами в покрывало на кровати и судорожно дышит носом, торопливо работая ртом.

Мужчина со знанием давит на затылок ладонью и «помогает». Толкается глубже. Быстро и глубоко. Ритм рваный.

И девушке не хочет, чтобы тот её прерывал. Хочет окончания, не вынимая, возмутившись вдруг про себя, что Игорь заботливо ограждал её от «грязи». Мило, но сегодня Веста хочет испачкаться и очень сильно.

И мужчина действительно предпринял попытку отстранить девушку перед самой разрядкой, но та легко отстранила его руки, и мужчина кончил в её рот. Обильно и с глухим стоном сквозь стиснутые зубы.

Опираясь на дрожащие руки, позволяет расслабленному члену выскользнуть изо рта, и Заболоцкий тянет её на себя, укладывая на своё плечо. Горячие губы покрывают лицо поцелуями, Веста прикрывает глаза и позволяет добраться до губ. Делят на двоих солоноватую горечь,

стёршуюся почти сразу движением чужого языка в его рту.

Лежат так почти целую вечность, пока Веста, зашевелившись не перекатывается на сбитое приятно — прохладное скользкое одеяло, спиной к партнёру, который слегка недоволен таким раскладом и борется почти что с животным желанием прикусить девушку за выступающий позвонок под линией роста волос, игнорируя длинные волосы. Придвигается ближе и замирает, прижимается грудью к узкой спине, обхватывает рукой поперёк тела и оглаживает ладонью впалый живот. Носом ведет по затылку, втягивая слабый запах фруктового шампуня и сигаретного дыма.

— Это же не всё, да? — заплетающимся языком интересуется Веста, чувствуя, что в ягодицы снова упирается это его «не всё».

— Точно нет, — выдыхает на ухо Игорь, усмехнувшись и впивается губами в открытую шею. До красного. До синего. До яркой отметки, которая останется с ней на пару дней, а потом, Игорь надеется, он наставит еще.

В квартире определенно удобней, чем в офисе или лесу.

— Ты великолепна, — выдыхает мужчина, любуясь содрогающимся под ним телом пдевушки.

Последняя задыхается от такого заявления и выгибается с тихим стоном, когда скользкая крупная головка давит на между нежных лепестков.

— Давай, — выдыхает сбивчиво она, — Я хочу. Сейчас.

Заболоцкий ищет в глазах напротив признак дискомфорта, но та кивает настойчиво и расслабляется, ждет и знает точно, что получит все, что хочет. И это правда. Потому что, повинуясь желанию девушки, мужчина входит в неё и то, как выгибается на постели тело Весты лишь подстегивает собственные возбуждение и похоть.

Его член всё глубже и глубже погружается в дрожащий, будто пульсирующий жар и тесноту, пока они не прижимаются к друг другу так плотно, что живот мужчины трется о её.

Хватка крепких рук, сжимающих её ноги под коленями, разведенными так широко, насколько это возможно, кажется болезненно — жёсткой и не менее возбуждающей.

Чернова не знает, когда жажда нежности сменилась жаждой боли и почему так происходит. Еще минуту назад она хотела ловить ртом жаркое дыхание, а сейчас хочет, чтобы Игорь сделал больно. Опалил какую — нибудь незащищённую часть тела колким жаром, болезненной ломотой. И чтобы потом еще долго — долго чувствовать тупую боль на этом месте. Такая яркая и желанная мысль… Веста жмурится и сжимает постель руками. Это ненормально! Оно ей не нужно!

— Ударь меня!

— Что? — мужчине кажется, что он ослышался.

— Ударь меня, сейчас! По лицу!

Это не робкая просьба сквозь краснеющие щёчки, это требование и звучит оно так, будто от этого зависит её жизнь. Будто отказ спровоцирует что — то очень страшное…

Веста требует еще и еще, пока воздух не заканчивается, а голова не вжимается в постель под хлёстким тяжелым ударом ладони, опалившей щёку. И следующая за ней разрядка невероятно яркая, сковывает всё её тело оргазменными судорогами.