Любовь, дружба, усы и прочие неприятности
Шрифт:
Было решено завтра утром собраться всем участникам представления и начать разучивать роли.
Слушая, с каким энтузиазмом Эшли говорила о завтрашнем дне, Сьюзи еще больше осознала в какую попала ловушку. Ей предстояло видеться с Эттвудом каждый день! Она будет вынуждена терпеть его присутствие и общаться с ним. А он будет своими взглядами терзать ее. Даже сейчас, находясь с ним в одной комнате, она чувствовала себя так, будто он касался ее. Касался ее кожи. Она как наяву ощущала его губы на своих губах. Как они опустились ниже и принялись покрывать поцелуями ее шею и ключицы, а потом… потом скользнули
Поддавшись странному наваждению, Сьюзи прикрыла глаза.
Господи! Что это с ней?! Как она могла думать о таком, да еще и в его присутствии?!
Сьюзен резко очнулась и бросила на Эттвуда тревожный взгляд. Только бы он не следил за ней! Но нет, он внимательно слушал Эшли. С облегчением выдохнув, Сьюзи уставилась на свои руки, лежащие на коленях и принялась мысленно отчитывать себя.
Награждая себя последними словами, она не могла понять, почему присутствие Эттвуда так действовало на нее. Почему его поцелуи не оставляли ее разум и душу в покое? Почему она с таким наслаждением вспоминала о них и тайно жалела, что они больше не повторятся? И почему странное влечение к нему сильнее стыда?!
Глава 18
Тетушка Эшли, полноватая миссис Гретта Клэптон, и ее высокий и худощавый двадцатилетний сын Дэнни, прибыли в дом Хейли к назначенному часу. Давнее и довольно близкое знакомство позволяло обеим семьям чувствовать себя свободно и без стеснения обсуждать любые дела.
Следом за Клэптонами верхом на конях приехали молодые люди, а последней прибыла Эшли. Она выглядела взволнованной и возбужденной. И причину ее такого состояния Сьюзен узнала, когда все расселись по кругу и принялись обсуждать, кто и что будет репетировать. Оказалось, что первой для себя Эшли выбрала ту сцену, где ей предстояло играть с Эттвудом. Хотя в самой сцене еще будет участвовать миссис Клэптон, но она должна будет на какое-то время оставить молодых людей наедине, где Эттвуд, в роли Капитана Абсолюта, будет говорить о любви своей возлюбленной и обнимать ее.
Сьюзен была уверена, что Эшли уже наизусть выучила этот отрывок и дома не раз представляла как всё пройдет.
Когда Эшли показала Эттвуду нужную сцену, он быстро пробежался по ней глазами. Пусть и не в открытую, Сьюзен украдкой следила за выражением его лица. В это же время Уолтер что-то тихо говорил ей, но она даже не слушала его. Эттвуд дочитал сцену до конца, взглянул на Эшли и с довольным видом одобрительно кивнул.
— Мисс Хейли, так вы согласны? — услышала Сьюзен настойчивый голос Уолтера.
— Что? — растеряно спросила она, понимая, что всё прослушала.
— Я говорю, вы согласны начать? У нас с вами длинная сцена и нужно как следует ее отыграть.
— Да, конечно, — без интереса ответила она и взглянула в сторону.
Эшли, Эттвуд и миссис Клэптон поднялись со своих мест и отошли к окну, чтобы приступить к репетиции.
Так как у мистера Хейли и Дэнни не было общих сцен, они остались сидеть и завели свой разговор.
Уолтер сопроводил Сьюзен в другой конец гостиной и встал напротив нее. Он держал пьесу открытой на нужной странице и первым начал зачитывать свои слова. Сьюзен снова взглянула на троицу у окна. Почему-то только сейчас она заметила, как Эшли шло небесно-голубое платье, как чудесно у нее вились волосы и,
— «Входит Джулия», — прочитал Уолтер. — Сьюзен, вы входите. Теперь ваши слова.
Сьюзен пришлось отвлечься и взглянуть в текст. В отличии от остальных, ей предстояло сыграть довольно эмоциональную и грустную сцену, где будет присутствовать ревность и ссора.
Она добросовестно озвучила свои слова, сделала вид, что плачет и как написано: «Ушла в слезах». Скрывшись за круглой тумбой с высокой вазой и огромным букетом цветов, принялась ждать, когда Уолтер доиграет роль до конца. Он должен был стучаться к ней в комнату, метаться от противоречивых чувств и просить ее выйти.
Только Сьюзен спряталась за тумбой, как ее внимание привлекли Эшли с Эттвудом, которые уже остались одни. До нее доносились слова Эттвуда: «Позволь же мне, мой нежный, мой добрый ангел, молить вас назначить время…» Он взял руки Эшли в свои и прижал к груди. Даже издалека Сьюзен увидела как лицо подруги засветилось от счастья словно серебряное блюдо.
— Итак, вы соглашаетесь, Беверлей, пожертвовать большею частью моего жалкого богатства, этого груза, который отягощает крылья любви? — очень правдоподобно озвучила Эшли слова Лидии.
— О, будьте моей такая, как вы сейчас, богатая одной лишь красотой, — отвечал ей пылко Эттвуд. — Не приносите с собой никакого приданого, кроме вашей любви, и это будет чистейшим великодушием, потому что только любовью может отплатить вам ваш бедный Беверлей.
Сьюзен жадно впитывала его слова, обращенные не к ней. Но дальше больше! Вот, он уже восклицает:
— О душа моя! Какая жизнь ожидает нас тогда! Любовь, одна любовь будет нашим кумиром и опорой! … Клянусь небом, я с презрением отбросил бы от себя все блага мира, чтобы насладиться той минутой, когда я прижму мою Лидию к своей груди и скажу ей: «В этом для меня вся улыбка жизни — другой нет».
Эттвуд нежно обхватил Эшли за плечи и прижал к себе, а та с готовностью уткнулась ему в грудь.
В этот момент будто шпилька вонзилась в сердце Сьюзен. Все выглядело по-настоящему и не по-настоящему. Она и сама не понимала, почему ей было так неприятно смотреть на эту сцену. И тут Эттвуд резко повернул голову и уставился на нее. Он поймал ее пристальный взгляд и самодовольно скривил губы. Сьюзен в ужасе осознала, в какое неловкое положение только что себя поставила. Эттвуд увидел, что она следила за ним и всё понял! Он прочитал по ее лицу все её мысли! Что она чувствовала и думала! Он разоблачил ее и теперь торжествовал. А она… она была дурой, которая не умела ничего скрыть!
Пусть и запоздало, но Сьюзен отвела глаза и сделала вид, будто слушает Уолтера. Тот, наконец, договорил свои слова и вышел из-за тумбы.
— Мисс Хейли, вы прирожденная актриса! У вас настоящий талант к лицедейству! — принялся тот восторгаться ее игрой.
Сьюзен криво улыбнулась. Сейчас она была убеждена, что у нее совершенно нет таланта. Всего несколько секунд назад она даже не смогла сыграть равнодушие к Эттвуду. Он прочитал ее как открытую книгу.
— Вы льстите мне, сэр, — уныло отозвалась она и выхватила пьесу из его рук.