Любовь и бесчестье
Шрифт:
— Не хотите сопутствовать мне на подобном собрании? — предложил мистер Керр.
— Вы собираетесь побеседовать с мертвыми?
Он кивнул.
Вероника ощущала его нарастающее возбуждение. Если бы он был белкой, то теперь стоял бы на задних лапах, размахивая передними в воздухе, а нос его отчаянно подергивался бы.
Вероника подумала о том, что, возможно, ошибалась в нем. Или просто мысль о контакте с мертвыми заставила ее улыбнуться и ответить на его усмешку, обнажившую зубы? Она и сама сможет разгадать тайну личности Кэролайн.
—
Монтгомери за весь день не удалось совершить никакой существенной работы. Каждый раз, как только он пытался сосредоточиться на своих планах, ему на память приходили слова Вероники.
«У тебя были рабы?»
Он расслышал едва замаскированный ужас в голосе Вероники, когда она задавала этот вопрос.
Гленигл был оставлен в наследство всем трем братьям. Один брат не имел преимуществ перед другим, несмотря ни на первенство в рождении, ни на возраст. Но мнения двоих перевешивали мнение третьего, и каждый раз оказывалось, что желания Монтгомери подавлялись Алисдэром и Джеймсом, придерживавшихся одинаковых взглядов.
Например, вопреки желанию Монтгомери они продолжали практику, установленную их отцом. Все, во что верил Магнус Фэрфакс, все, чему он учил Монтгомери, и все, что Монтгомери воспринял от него, считая это правильным и нравственным, было отринуто его братьями.
Его решение присоединиться к армии северян далось ему нелегко. И непросто было объяснить родным, почему он так поступил. Его братья этого не поняли и решили, будто его поступок был продиктован страстью к воздухоплаванию. И он позволил им и дальше продолжать так думать.
Если бы у Монтгомери была такая возможность, он бы все им объяснил, сказал бы правду. Даже теперь ему иногда хотелось, чтобы призраки стали реальными людьми. Если бы это было возможно, он бы обратился в первую очередь к Алисдэру как старшему. Затем к Джеймсу.
Изменило бы это хоть что-нибудь? Нет, но по крайней мере он бы жил с чувством, что поступил честно.
— Я прекращаю, — объявил Монтгомери Тому, который до прошлой недели был более чем счастлив, работая в конюшне.
Но неделю назад мальчика захватила идея воздухоплавания, и теперь он с рвением проверял все швы на шаре, который Монтгомери через несколько дней собирался испытать под воздействием воздушных потоков.
— Можешь пока заняться чем-нибудь другим, Том, — предложил Монтгомери, догадываясь, что, будь мальчик предоставлен самому себе, он бы продолжил работать.
— Если не возражаете, ваша милость, — попросил Том, — я закончу начатое.
Монтгомери кивнул, одобряя рвение Тома. Все люди, привлеченные к работе здесь, были одинаковыми. И это наводило его на размышление о том, было ли прилежание в работе равно, как и способности, неотъемлемыми чертами шотландцев, или это относилось только к тем, кто трудился в Донкастер-Холле.
Ко времени, когда Монтгомери входил в парадную дверь, на Донкастер-Холл опустились сумерки.
Может, он снова пропустил время обеда? Монтгомери посмотрел на карманные часы. Миссис Броуди, всегда неукоснительно соблюдавшая свои обязанности, каждый день присылала в винокурню горничную с едой на случай, если он проголодается или захочет пить. Поэтому голод никогда не отвлекал его от работы.
Но он не смог найти и миссис Броуди.
Монтгомери направился к оружейной с намерением расспросить Эдмунда относительно местонахождения обитателей Донкастер-Холла, но остановился у двери, пораженный открывшимся ему зрелищем.
Сюда из соседнего помещения перенесли один из столов. Он был накрыт белой скатертью и выдвинут на середину комнаты. Вокруг прямоугольного стола были расставлены пять стульев.
Во главе стола сидел Эдмунд. Справа от него разместилась Вероника, а рядом с ней Элспет. Миссис Броуди и неизвестная ему молодая женщина занимали остальные стулья. Настенные светильники были погашены.
Единственным источником света в комнате была только свеча, стоявшая в центре стола.
Никто его не заметил. Поэтому Монтгомери и остался стоять в тени, опираясь спиной о стену и сложив руки на груди. Он понял, чем они заняты. Его тетушка Пенелопа провела множество сеансов спиритизма, пытаясь установить контакт со своими мужем и сыном.
Никто не пытался ей помешать, потому что в этих сеансах она черпала утешение.
Насколько Монтгомери мог понять, руководил процессом Эдмунд.
Что-то привлекло его внимание: черное пространство там, где должна была находиться стена. Монтгомери приблизился к ней и убедился в том, что часть стены была разверста. По-видимому, Донкастер-Холл хранил свои секреты. Он заглянул в черное жерло и заметил тень ступеньки.
— Пожалуйста, не закрывай! — сказала Вероника.
Монтгомери обернулся на ее голос и заметил, что она все еще пристально смотрит на свечу.
— Ты, Монтгомери, должен вести себя очень тихо. Мы вызываем духов.
— Зачем? — спросил он. — И кого?
Эдмунд повернулся и бросил на него раздраженный взгляд.
— В Донкастер-Холле возникло множество странностей, ваша милость, с тех пор как к вам перешел титул. Мы пытаемся вступить в контакт с десятым лордом Фэрфаксом, чтобы узнать, испытывает ли он недовольство.
— Имеет ли значение недовольство десятого лорда Фэрфакса? Десятый лорд Фэрфакс мертв и погребен в склепе.
По-видимому, Элспет сочла это забавным, потому что на ее губах появилась тень улыбки. Но тотчас же лицо ее приняло суровое и трезвое выражение. Однако Вероника продолжала пристально смотреть на свечу и не обращала на девушку ни малейшего внимания.