Любовь и предательство
Шрифт:
Испытывая острую необходимость в пространстве, он рывком поднялся с кресла.
— Я не играл в эту игру прежде, — с горечью бросил он, — и не начну ее теперь.
— Ты и твоя гордость, Хью Томас Блэкстоун... ты просишь слишком многого!
— А ты предлагаешь слишком мало!
Он направился к двери, торопясь поскорее выйти, пока она не довела его до крайности.
— Тебе принимать решение, не мне.
Прежде чем он успел открыть дверь, Тейлор оказалась
— Умоляю тебя, не уходи так. Ты слишком долго хранил молчание!
Ее прикосновение, шок, вызванный осязанием ее обнаженной кожи, — это было слишком. Он закрыл глаза от острой боли и жестокого желания, раздиравшего его на части.
— Я не был рядом с женщиной с того дня, как меня бросили в тюрьму, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы, каждый мускул его болел от напряжения и попытки сдержать себя. — Если у тебя осталась хоть капля сострадания ко мне... отпусти.
Вместо этого она еще крепче сжала его пальцы.
— Хью, пожалуйста, я просто хочу понять.
— Черт бы тебя побрал!
Она просто убивала его. Не в состоянии удержаться, он обхватил свободной рукой ее затылок, удерживая ее в неподвижности.
— Черт бы тебя побрал, — прошептал он снова, впиваясь в ее губы своим ртом.
Было больно. Боже, помоги, до чего же больно, но он не мог удержаться. Она оставалась точно такой же, какой запомнилась ему, — соблазнительной, горячей, щедрой и по-прежнему сладкой. Как она смогла не измениться, когда прошло столько лет?
Он застонал, когда она ответила ему в жадном, отчаянном стремлении к большему. Он гладил ее и прижимал все крепче, словно сухая губка, жаждущая впитать воды своего родного моря. Тело его горело и сотрясалось, как в лихорадке. Раскаты грома раздавались в ушах.
— Хью, Хью... Кто-то стучит в дверь.
В конце концов, это не гром. Кто-то действительно стучит.
Когда Хью отпустил Тейлор, она отпрянула от него, прижав одну руку к губам, другую — к животу. Он понимал, какую растерянность она сейчас испытывает.
— В следующий раз, когда я приду к тебе, — сказал он, едва узнавая искаженный хриплый клекот, в который превратился его голос, — я хочу поговорить с сыном.
Распахнув дверь, он столкнулся лицом к лицу с Мелом Денвером. И хотя прошло много лет с тех пор, как он в последний раз видел человека, который был когда-то его верным другом, он едва кивнул местному ветеринару и, проскользнув мимо, бросился прочь.
— Кажется, я не слишком удачно выбрал время.
Тейлор провела рукой по губам, затем запустила
— Нет, нет. Я хочу сказать, это не имеет значения. Я... — Она поморщилась и протянула ему руку. — Как поживаешь, Мел?
— Хорошо. Прекрасно. Не мог дождаться, когда увижу тебя снова. Но послушай, — вспыхнув, взволнованно сказал ветеринар, — я могу прийти позже.
— Глупости, — она поспешно обняла друга детства. — Верь или не верь, я как раз собиралась к вам. Как Конни?
— Когда я уходил, она пекла пирог для тебя и твоей семьи. Передает тебе привет. Хочет, чтобы ты непременно заглянула на чашку чая.
Он отстранил ее на расстояние вытянутой руки и застенчиво улыбнулся.
— Сколько же прошло... года три после твоего последнего приезда? Мне очень жаль, что я был так занят, когда ты в прошлый раз приезжала.
Его теплота помогла Тейлор расслабиться, и она улыбнулась.
— Конечно, это твоя вина, что слишком много щенков, коров и прочего зверья заболели.
— В отличие от тебя я выгляжу так, словно прошло лет пять после нашей встречи. Хотелось бы, чтобы ты хоть немного состарилась, тогда и мы на твоем фоне не выглядели бы так плохо.
— О, прекрати. Ты, как всегда, потрясающе выглядишь.
В действительности она была озабочена. Он выглядел намного бледнее обычного, только два красных пятна горели на его щеках, словно румянец у куклы. И неудивительно, если его расписание оставалось таким же, как описывал отец, когда она спрашивала о друзьях. Всегда в чьем-либо хлеву или в своем кабинете... Этот святой покровитель животных, казалось, просто не мог найти времени для сна. И сейчас его льняные волосы были не подстрижены и не причесаны, а бледно-голубые глаза выглядели заплывшими щелочками под очками в тонкой оправе. Она надеялась, что его не доконает ни слишком стремительный темп жизни, ни собственная жена. Все слишком любили Мела, чтобы сказать это ему в лицо, но у всех, кто проводил некоторое время в обществе его жены, возникало ощущение, что из него высасывают жизненные силы.
Как и следовало ожидать, Мел с гримасой отмахнулся от ее комплимента.
— Напомни мне порекомендовать хорошего оптика. Как чудо-мальчик?
— Окунулся в этот ужасный подростковый возраст с головой.
— Теперь Эмметт может с полным правом сказать, что сын весь в тебя.
— О чем ты? — с деланным негодованием спросила Тейлор. — Я была ангельским ребенком.