Любовь и золото
Шрифт:
Общение с Фифи существенно облегчилось, так как Вадим и Надя могли объясняться по-английски.
— Вы представляете! — говорила она с ужасом в голосе. — Эти живодеры зверски убивают этих маленьких симпатичных зверьков тысячами!
Виктор и Надя сокрушенно качали головами.
— И все для чего? Ради того, чтобы кто-то мог нацепить на себя шубу!
При слове «шуба» Надя явно заинтересовалась.
— Да, расстреливать таких надо. Послушай, Фифи, скажи, а шубы там же, на ферме, шьют?
— Да! И мы обязательно подожжем склад!
— А…
— Уже были, — радостно сообщила Фифи. — Месяц назад. Им пришлось полицию вызывать, но мы все равно пожар устроили.
Надя разочарованно умолкла.
— А какие акции вы у себя в России совершаете? — не унималась Фифи.
— Ну, мы это… — Вадим вопросительно посмотрел на своих спутников.
— Например, у нас, — начала Надя, — закрываются вредные производства.
— Да, — вставил Виктор. — Половина заводов стоит.
— О-о, — округлила глаза Фифи. — Нам еще не удавалось добиться таких успехов.
— У нас очень сильная организация, — небрежно сказал Вадим. — И правительство к нам прислушивается.
— Значит, у вас в стране должна быть самая чистая экология?
— Ну да… Если так дальше пойдет, вообще в сплошной заповедник превратимся.
Бьен, бьен, восхищалась Фифи достижениями русских экологов. — А я слышала, что недавно Бриджит Бардо послала письмо вашему президенту, в котором предлагала кастрировать всех бродячих собак и кошек, чтобы они не размножались и не приходилось бы их умерщвлять. Вы не знаете, он прислушался к этому письму?
Наша троица переглянулась.
— Не знаем… Но судя по всему, прислушался. Потому что кастрируют. И кошек, и собак.
Автобус притормозил у изгороди фермы, не доезжая до въездных ворот. Гринписовцы выскочили наружу, достали плакаты (на этот раз на них была изображена женщина в шубе, которая со зверским лицом перепиливала шею кролику) и, громко скандируя, двинулись к воротам.
Оторопевшие от неожиданности охранники не успели задвинуть щеколды, и они ворвались на ферму.
Что тут началось! Все бросились в питомник, где содержались кролики, и стали перепиливать дверцы клеток. Через пять минут сотни разноцветных зверьков метались по ферме под ногами скандирующих защитников окружающей среды и растерянных охранников.
К Виктору подбежала Фифи и протянула ему спички.
— Вот, — сказала она. — Нужно поджечь склад.
Он неуверенно взял коробок. Зато Надя заметно оживилась.
— Пойдем скорее! — скомандовала она близнецам.
На дверях склада висел здоровенный висячий замок.
— Эх, жалко! — сказала Надя. — А я-то хотела себе чего-нибудь взять, перед тем как его спалить.
— Да брось ты, Надюха, — похлопал ее по плечу Виктор. — Если клад найдем, у тебя этих шуб будет…
— Тс-с, — приложил палец к губам Вадим. — Ты еще громкоговоритель возьми и расскажи всем, зачем мы сюда приехали.
— Не дрейфь, брательник!
— Может, не будем поджигать? А если полиция? — остановил брата Вадим.
Как будто в ответ на его слова послышались звуки полицейских сирен.
— Ну ладно, пошли отсюда, — сказала Надя. — А Фифи скажем, что спички отсырели.
После долгих объяснений с полицией гринписовцы заплатили довольно внушительный штраф за хулиганство и были выставлены за ворота фермы.
— А все-таки мы не зря сюда приехали, — сказала Фифи, показывая на белых, серых и черных кроликов, снующих в придорожной траве.
Потом была поездка на химический комбинат, пикетирование железнодорожной станции, мимо которой должен был проехать состав с вредными отходами, и возбуждение судебного дела против одной компании, выпускающей покрышки.
Виктор, Вадим и Надя стали совсем своими среди гринписовцев. Каждый день они, как на работу, ходили на все мероприятия.
Виктор вполне освоился и начал сносно объясняться по-французски.
И вот, наконец, на десятый день Фифи отвела их в сторонку и сообщила новость, которую они так долго ждали.
— Послезавтра мы все отправляемся в Марсель, где уже ждет судно, которое отплывает на Туамоту. Мы едем, чтобы протестовать против ядерных испытаний на атолле Мороруа. Было бы хорошо, если бы вы присоединились к нам. Или, может быть, у вас другие планы?
Ребятам захотелось обнять и расцеловать Фифи, но они постарались отреагировать как можно более сдержанно.
— Нет, — сказали они. — Наверное, нам удастся вырваться.
— Мы хотим, — продолжала Фифи, — чтобы с нами было как можно больше людей из разных стран. Тогда у береговой охраны будет меньше шансов арестовать нас.
— Конечно, Фифи, — еле сдерживая радость, ответил Виктор. — Мы очень рады будем вам помочь.
В этот день они пошли в ресторан и заказали три огромные порции кроличьего рагу.
— Если бы Фифи видела нас сейчас, она бы еще подумала, брать русских гринписовцев с собой или нет, — засовывая в рот большой кусок мяса, сказал Виктор.
— Типун тебе на язык, — заволновался Вадим.
— Ну, ладно, ребята, — подняла свой бокал Надя. — Давайте выпьем за успех!
Через два дня они уже ехали в поезде к южному побережью Франции.
Фифи пребывала в радостном возбуждении:
— Мы им покажем, как бомбы взрывать! Они у нас попляшут!
Вскоре на горизонте появилась голубая полоска моря. Вдруг Надя спросила:
— Послушайте, а если нас через границу не пропустят, что тогда?
Вадим тоже встревожился. Только Виктор сохранял олимпийское спокойствие.
— Да будет вам известно, что архипелаг Туамоту — это заморская территория Франции.
Выйдя в Марселе, гринписовцы поспешили в порт. Там, у одной из пристаней, стоял, конечно же, абсолютно белый корабль под названием «Рейнбоу Уорриор II».