Любовь моя
Шрифт:
А совсем недавно подошла ко мне на улице школьница и говорит: «Прочитала в альманахе отрывок из вашего рассказа и не поняла о чем он. О сложных сталинских временах и о войне итак много написано! Ведь не за тем же вы о них упомянули, чтобы мы не забывали то далекое жестокое время?» Меня удивил и обрадовал ее серьезный подход к поискам сути. Я обратила ее внимание на два стихотворения написанных восьмилетней героиней с интервалом в два месяца, и спросила: «Ты заметила, что столкнувшись с проблемами взрослой жизни родственников, детдомовская девочка глубоко задумалась не о себе, а о тех других, погибших или переживших трагедию близких людей. Они потрясли ее воображение, всколыхнули чувства. И это сказалось на ее
«А почему это не отражено в названии рассказа? — спросила девочка, внимательно заглядывая мне в глаза. — Нас в школе учили…»
«Не всегда стоит «в лоб» давать подсказки читателю. Иногда надо позволить ему самому подумать о главном в том или ином произведении, не правда ли?» — ответила я. Школьница радостно закивала. Видно наши мнения совпали.
И тут я вспомнила, как учила сына понимать классику и писать сочинения. Он тоже возмущался, мол, разве не должен был писатель растолковать чувства своего героя? А я смеялась: «Писатель только подталкивает тебя к размышлениям, а понять, почувствовать героя, почерпнуть от него что-то новое, полезное для тебя, ты должен сам. Так писатель развивает твою душу».
— Мальчишки интересуются твоими книгами?
— Еще как! Бывает, что слышу от них весьма интересные, я бы сказала философские вопросы и высказывания. Они иногда формулируют мысли так неожиданно! А как-то я попросила учительницу привлечь к участию в спектаклях по моим рассказам самых «слабых» учеников и целый год наблюдала за происходящими в них переменами. Один мальчик понял, что он много способнее, чем предполагал, и поверил в себя, а другой стал на пустом месте зазнаваться, так и не осознав своей ущербности. И я сразу представила, что из него вырастет лет через десять. Некоторые девочки поразили своей недетской целеустремленностью и собранностью. Очень интересно было с ними работать!
А одна девчушка, прочитав мою биографию, сказала: «Сколько бы вы создали яркого, искренне радостного, восторженного, если бы начали писать с юности, когда были полны озорного юмора, когда радостное превозмогало в вас грустное. (Моё слово употребила!) Вы, наверное, написала бы что-то похожее на рассказы Драгунского, только более лиричное, для нас, девочек. Жалко, что это золотое время прошло мимо вас».
Подобных случаев, происходивших на встречах, я могу привести сколько угодно. Общение с детьми и меня многому учит, заставляет задумываться над неожиданными вещами. Знаешь, Инна, та девочка была права. В школьные годы я часто писала радостное и шутливое. Горькое и печальное, конечно, тоже прорывалось сквозь оптимизм юности. И тревожный контекст чувствовался. Были его четкие посылы… Как правило, в классе сочинялось веселое, а дома грустное. Жаль, что ничего не сохранилось из того периода… И упущенное время теряется навсегда. Невосполнимые годы. Это желательно каждому человеку понять как можно раньше.
Не люблю заседаний, где я в роли «свадебного генерала». Там я чувствую себя лишней спицей в колесе, — смущенно улыбнулась Лена и добавила: «Нет, господа-товарищи, я по другому «ведомству» и не могу непозволительно легко расточать свое свободное от работы драгоценное время».
Лена задумалась на миг, а потом продолжила рассуждать:
— Конечно, мои нынешние впечатления уступают тем, юношеским… Начни писать с юности, я бы имела время оттачивать и углублять смысл фраз, подбирать наиболее подходящие слова, а сейчас я не купаюсь, тону в эмоциях, в массе информации, тороплюсь выложить накипевшее, наболевшее, будто пытаюсь нагнать и восполнить упущенное. Да что уж теперь…
*
— Лена, чего ты ждешь от жизни?
— Гармонии в душе, равновесного состояния. Трепет в сердце хочу сохранить…
— Каковы твои дальнейшие планы,
Вопреки ожиданию, вопрос подруги не удивил Лену.
— Чехов тоже не брызжет радостью и весельем. Правда, он любил писать монологи о высоком. И что?.. Мои книги не оптимистичны? Поставила клеймо. Ну-ну… Сохраняя целостность впечатлений, сердцем посмотри вглубь. Доброта — не благодушие. Трагизм не исключает оптимизма.
Знаешь, хотелось бы, если хватит здоровья, пока не сбился глазомер, закончить уже начатые книги для взрослых и с легкой душой перейти к следующему, тревожащему, зовущему этапу. Хочу, пока «батарейки окончательно не сели», выступить в жанре миниатюры, начать писать коротенькие рассказы-притчи, так сказать, вплотную поработать в узком пространстве галереи их образов, метафор и смыслов, когда стилевые и мировоззренческие интересы лежат в несколько иной плоскости. Я в поиске, еще примериваюсь. Но это желание не отметает и не отрицает всего предыдущего. Это новый старт. Я не изменяю своим прошлым предпочтениям и темам.
— Дрейфуешь в направлении концентрации мыслей? Будешь выпаривать из произведений суть до состояния драгоценных и полудрагоценных кристаллов? Считаешь, что работая в этом жанре, серьезно наследишь в литературе? А может, подкинуть тебе идейку попроще? Ромео и Джульетта сорокалетние, шестидесятилетние. Как она тебе? Может, тот счет, который ты себе выставила, еще полностью не оплачен?
Но Лена не сбилась с «пути»:
— Современное преподнесение материала должно быть несопоставимо более сжатым. Не возьмусь предсказывать… Притчи для меня не случайная случайность, а как бы заключительный аккорд всего ранее мной написанного, а может и последней точкой в моей жизни и биографии. А там…
— «Гуляй, шальная императрица!»
— Инна…
— А задел есть? Притчи станут прекрасным венцом всего твоего творчества? Но это будет уже не эволюция, а революция, полная его трансформация! Говори об этом тихо, чтобы не спугнуть благосклонность фортуны, иначе судьба распорядится по-своему. Ты же знаешь: если хочешь насмешить Бога… И когда ты все успеваешь? Одновременно двумя руками пишешь? — пошутила Инна.
— Но в состоянии депрессии я теряюсь, тороплюсь, хватаюсь то за одно, то за другое… пробуксовываю. Мне кажется, что я увязаю в мелочах, устаю и выгораю. И тут хотя бы остаться равной самой себе. Это мешает. Мой фокус слишком сместился на повседневное? Я уже все, что хотела, сказала на тему взаимоотношений? Меня охватывает беспокойство: а если вдруг… — Лена замолчала.
— Все хорошее у тебя еще впереди. Все самое лучшее случается неожиданно. Кажется, наш знаменитый физиолог Мечников говорил, что высшая дисгармония — страх смерти. Задумайся над его словами.
— Звучит как оглашение последней воли?.. Когда я устаю, приходят разные мысли. Но утро вновь приносит надежду и желание работать.
— Дыши глубже! Все получится. У тебя мощная потенция, а ты живешь с ощущением трагичности конца. Ты права, застаиваться в одном жанре, эксплуатировать одну и ту же идею — посвящать себя постоянному движению в одном направлении — абсурдно, можно получить перемещение по окружности одного и того же радиуса. Это все равно, что многократно повторять саму себя. Не надо держаться за темы, которые не позволяют двигаться по пути развития личности и творчества, — согласилась с планами подруги Инна. — Желательно почувствовать себя в разных ипостасях.